23 июл 2013 Гражданская война на Кубани и Северном Кавказе: В Гражданскую войну с декабря 1917 года И. Л. Хижняк командовал ротой в На время Гражданской войны Белые правительства ставили перед собой против большевиков Кубань. Разгромив кубанскую группировку красных в на исход Белых армий с родной земли как результат Гражданской войны, Среднеазиатский театр военных действий Гражданской войны в России соотношение сил и, в конечном итоге, предопределили исход войны. Первый этап гражданской войны (весна - осень 1918 г.). Военный Украину захватили немцы, Дон и Кубань - Краснов и Деникин. В начале 1920 г. в результате боевых действий исход фронтовой Гражданской войны уже был 25 окт 2010 ИСХОД. 90 лет окончания Гражданской войны. Геннадий ЕСИН После неудачного десанта генерала Улагая на Кубань стало Революция 1917 года и последовавшая за ней гражданская война оказались. куда после Октября произошёл массовый исход антибольшевистских сил и, кроме На Дону и Кубани недовольство казаков могло быть хоть как-то 15 дек 2015 Исход гражданской войны в Сирии будет иметь определяющее значение при организации всей международной системы в XXI веке. Не будет преувеличением сказать, что исход Гражданской войны зависел На Юге от большевиков был очищен Дон и Кубань. Донское казачье войско 5 янв 2013 Источники, относящиеся к периоду Гражданской войны, полны т. е. кануну общего исхода большевиков из Черноморья и Кубани ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА И ВОЕННАЯ ИНТЕРВЕНЦИЯ 1917-22 в России, и смертью генерала Корнилова - поход по пылающей революцией Кубани с контрреволюцией: ведь исход гражданской войны во многом зависел от Вначале над ней долго и изощренно издевались. Потом убили. В зале суда отцу девочки стало понятно что против подонков улик нет и суд придется вершить самомуВ 1917–1918 гг. Исход Гражданской войны, начинающейся на Кубани, был еще не вполне ясен в силу сложности и высокой степени дифференцированности социальной структуры населения, о чем свидетельствует неудача первой попытки большевиков и красногвардейцев захватить Екатеринодар в январе 1918 г. Характеризуя действующие Избранная тема является актуальной в связи со спецификой места: Кубань - это приграничная территория, полиэтничная, а значит, потенциально взрывоопасная. Исход сражения был предрешен утром 13 апреля, когда от осколка снаряда погиб Л. Г. Корнилов. Тревожные мысли относительно странного памятника «Исход» Статью об этом, которая уже обросла множеством комментариев, опубликовала по нашей "наводке" "КП"- Кубань. Ленин и другие теоретики большевизма прямо ставили знак равенства между ними, рассматривая революцию «как разрыв гражданского мира» Казачье правительство Кубани под руководством атамана А. П. Филимонова также заявило о непризнании новой власти. Фактически революция не имела решающего перевеса в своей социальной базе по сравнению с контрреволюцией: ведь исход гражданской войны во многом зависел от того, чью сторону займет середняцкое большинство деревни. Вместе с белой армией состоялся исход и цвета российской патриотической интеллигенции: ушла за кордон. С Дона и Кубани начали наступать белогвардейцы. Однако в годы гражданской войны село сыграло немалую роль в развитии партизанского движения в Приамурье. Казачьи `правительства` Дона, Кубани и Оренбурга под руководством атаманов А. М. Каледина, А. П. Филимонова, А. И. Дутова заявили о непризнании Советского правительства и начали войну против Советской власти (см. Калединщина и Дутова мятеж). Победоносный исход Гражданской войны показал, какими колоссальными, поистине неисчерпаемыми духовными и материальными силами обладает народ, взявший власть в свои руки и сплотившийся под ленинским знаменем Коммунистической партии. В ноябре 1917 года Ленин подписал декрет «Об аресте вождей гражданской войны против революции», где партия кадетов объявлялась «партией врагов народа». Но данный исход был крайне не выгоден странам Антанты. В принципе, можно было для Советской власти избежать возникновения Гражданской Войны даже в условиях такой непримиримой ненависти.

9 января 1919 года в районе Святого Креста (ныне Буденновск) - Минеральных Вод - Кисловодска Деникину удалось расчленить части 11-й армии на изолированные группы. Управление армией окончательно разладилось (незадолго до этого был также расстрелян командарм Сорокин за самоуправство). В условиях суровой зимы основные силы 11-й армии отступили через песчанные степи к Астрахани. 11-я армия сыграла свою роль в гражданской войне, оттягивая значительные силы Добровольческой армии. Отважно проявили себя соединения под командованием: Д. Жлобы, Е. Ковтюха, Е.Воронова, И.Федько, М. Демуса, П. Зоненко, М.Ковалева, Ф.Шпака, И.Матвеева, Г. Батурина, М.Левандовского, Г.Мироненко и других. Деникин к январю 1919 года захватил всю Кубань, при этом осенью 1918 года Антанта высадила свои войска в Одессе, Севастополе, Новороссийске и Закавказье. Однако уже весной 1919 года войска Антанты были отозваны, но усилилась помощь деньгами и вооружением. В 1919 году война достигла небывалых размеров - количество фронтов увеличиловь до 6, а протяженность их до 8 тысяч километров. Добровольческая армия Деникина начало наступление "На Москву", которое завершилось неудачей. На Кубани в начале 19-го года действовало около 40 подпольных большевистских ячеек. Самая большая действовала в Екатеринодаре - 200 человек. Наиболее активной была ячейка С.А.Воробьева - она взорвала на станции Екатеринодар-1 19 вагонов с боеприпасами. Также в период гражданской войны на Кубани активно действовали партизаны. Отряды партизан Кубани и Черноморья летом 1919 года насчитывали около 15 тысяч человек. Главным штабом и партизанской армией руководил М.Т. Маслиев. Отмечу высокую активность так называемых "зеленых", которые были сами по себе, но зачастую "подигрывали" красным. 8 января 1920 года Красная армия освободила Ростов и вступила в пределы Северного Кавказа.

Бронепоезда на Кубани Для борьбы с партизанами по железнодорожной ветке Новороссийск - Екатеринодар курсировало 6 бронепоездов белогвардейцев: "На Москву", "Рюрик", "Орел", "Офицер", "Олег" и "Иван Калита". Партизанами отряда "Гром и молния" станицы Крымской был пущен под откос бронепоезд "Орел". Ейский коммитет РКП(б) во главе с В. Норенко создал вооруженную ударную группу из рабочих порта и железнодорожников. Склонив на свою сторону деникинский гарнизон, группа организовала ночью 4 февраля восстание. Нподавление восстания были брошены белогвардейские карательные отряды, которые 6 февраля ворвались в Ейск и завязали тяжелые уличные бои. Восставшие отступили по льду Азовского моря в Таганрог.

15. Вопрос. Коллективизация на Кубани и расказачивание

Между советским государством и российским казачеством изначально установились напряженные отношения. Большевики, как истые революционеры, еще до прихода к власти в октябре 1917 г. привыкли именовать казаков «нагаечниками», «сатрапами», «опорой самодержавия». Апогеем антиказачьей политики большевиков стал период гражданской войны, когда по отношению к казакам были применены жестокие меры, а один из лидеров правящей партии Л.Д. Троцкий призывал своих соратников по «красному лагерю»: «Уничтожить как таковое, расказачить казачество – вот наш лозунг! Снять лампасы, запретить именоваться казаком, выселить в массовом порядке в другие области». В период нэпа, несмотря на нормализацию отношений между казаками и советской властью, установка на «расказачивание», растворение казаков среди массы сельского населения сохранялась (хотя в силу многомерности исторического процесса на протяжении 1920-х гг. наблюдались также случаи укрепления позиций локальных казачьих сообществ на уровне станиц, что позволяло современникам говорить об «оказачивании»). Антиказачья направленность большевистской политики проявилась и во время сплошной коллективизации, когда на Юге России донские, терские, кубанские казаки стали первоочередным объектом «раскулачивания», репрессий, депортаций. Именно в годы коллективизации, по мнению ряда специалистов, получил свое закономерное завершение и трагический процесс «расказачивания».

В научной литературе сложились в отношении «расказачивания» полярные точки зрения. Так, С.А. Кислицын, посвятивший целый ряд серьезных работ данной теме, выделяет в процессе «расказачивания» четыре этапа: гражданская война (расказачивание путем физической ликвидации представителей казачьего сословия), этап с 1921 по 1924 гг. (давление на казаков, ограничение их в правах), скрытое расказачивание 1925 – 1928 гг. и, наконец, «этап преследования оппозиционно настроенных элементов казачества методами «раскулачивания», борьбы с «вредителями» и «саботажниками» хлебозаготовок и прямыми репрессиями против членов «повстанческих организаций» 1929 – 1939 гг.

Напротив, по мнению В.Е. Щетнева, коллективизация применительно к казачьим регионам не может быть охарактеризована как расказачивание, ибо «к этому времени казачество утратило значительную часть своих сословных и этнических признаков» в результате предшествующих действий власти. Коллективизацию можно назвать, полагает В.Е. Щетнев, «добиванием» казачества, но никак не заключительным этапом расказачивания. Собственно, о том же писал и Е.Н. Осколков, указывая, что попытки лидеров ВКП(б) и советского государства в начале 1930-х гг. придать своим насильственным акциям в Северо-Кавказском крае антиказачий характер были заранее обречены на провал: «несостоятельность этой линии состояла в том, что казачества как сословия к началу 30-х гг. уже не было».

В рамках обозначенной дискуссии мы всецело разделяем позицию тех исследователей, которые полагают невозможным трактовать коллективизацию как заключительный этап «расказачивания». Вместе с тем, на наш взгляд, данная позиция нуждается в более серьезном обосновании, причем в ходе привлечения и анализа конкретно-исторических материалов целый ряд положений может быть скорректирован. Например, можно задуматься о том, в какой мере казачество было «добито» во время «колхозного строительства» в селах и станицах Юга России на протяжении 1930-х гг. В представленной публикации мы намерены документально обосновать гипотезу о том, что коллективизация не являлась заключительным этапом «расказачивания», несмотря на все антиказачьи акции советской власти (точнее, сталинского режима), имевшие место в конце 1920-х – 1930-х гг.

Прежде чем перейти к детальному обоснованию нашей позиции, необходимо определиться со смысловым наполнением «расказачивания» как базового понятия настоящей работы, поскольку именно особенности трактовки данного понятия, в конечном счете, предвосхищают те или иные авторские суждения и гипотезы. Какой же смысл вкладывается в это понятие?! Историографический анализ позволяет выделить несколько подходов к трактовке «расказачивания» и указать несколько его смыслов, отличных друг от друга.

Согласно одной из трактовок, «расказачивание» представляет собой процесс ликвидации казачества как особой социальной группы в составе российского общества, «упразднение существенных черт казачества как военно-служилого сословия: почти пожизненной военной службы, наделения земельным паем за службу, отмена снаряжения казака на службу за его счет, отмена льгот казаку, уравнение его с крестьянством». Собственно, это есть первоначальное значение «расказачивания», возникшее одновременно с началом данного процесса во второй половине XIX в., когда по мере генезиса капитализма казачьи сообщества начали постепенно растворяться в других социальных стратах (так, по некоторым данным, к началу XX в. около 8 тыс. донских казаков работали в фабрично-заводской промышленности и на транспорте). В это время «расказачивание» представляло собой эволюционный процесс, своеобразный ответ казаков на изменившиеся социально-экономические условия, в которых привилегии их сословного статуса уже не компенсировали затрат и потерь, сопровождавших выполнение обязанностей. Как справедливо отмечает В.П. Трут, «ни о каких насильственных мерах воздействия на казачество в то время никто даже не заикался». На наш взгляд, такая трактовка «расказачивания» соответствует исторической реальности.

По другой, более расширенной трактовке, «расказачивание» представляло собой ни что иное, как «процесс уничтожения казаков как особой социальной общности». В данном случае речь идет не только о ликвидации казачества как сословия, но и вообще об устранении казаков как социальной группы, имеющей (как и любая другая социальная группа) определенные традиции, особенности жизнедеятельности, коллективной психологии и пр. Кроме того, если «расказачивание», понимаемое в качестве ликвидации военно-служилого сословия, имеет более-менее четкие хронологические границы (вторая половина XIX в. – 20-е гг. XX в.), то «расказачивание» как уничтожение «особой социальной общности» казаков может быть распространено и на досоветский, и на весь советский период времени (ибо в этом случае под «расказачивание» может быть подведена практически любая антиказачья акция, каким бы правительством она не предпринималась). Отсутствие конкретики делает данное определение «расказачивания» изначально уязвимым.

Наконец, согласно еще одной, достаточно распространенной трактовке, «расказачивание» (в советский период времени) представляло собой «ликвидацию казачества как социально-этнографической общности вообще», ликвидацию «характерных черт, особенностей, свойств, признаков казачества как полувоенного сословия, слоя зажиточных землевладельцев и частично как обособленного субэтноса», «превращение казаков в обычных граждан». Данная трактовка «расказачивания» близка к приведенной выше, но конкретизирует ее и серьезно дополняет указанием на то, что в советский период власть ставила перед собой цель частично ликвидировать казаков уже не просто как сословие и даже социальную общность, а как субэтнос. Иными словами, в данном случае речь идет о намерениях власти полностью (или почти полностью) растворить казаков с их особой культурой, психологией и пр. в массе населения Советской России.

Итак, единства подходов к пониманию сути и характерных черт «расказачивания» (как процесса и как политики) среди специалистов не наблюдается. Естественно, различие подходов к трактовке «расказачивания» прямо влияет на установление хронологических границ данного исторического явления. Выше мы уже цитировали высказывания исследователей о том, что «расказачивание», если его понимать как ликвидацию особого сословного статуса казаков, завершилось в 1920-х гг., когда советская власть отказала казакам в автономии и уравняла их в правах с крестьянами. Следовательно, в рамках такой позиции коллективизация не могла представлять собой заключительный этап «расказачивания», поскольку казаков как военно-служилого сословия к началу 1930-х гг. уже не существовало (несмотря на то, что в экономическом и имущественном плане казачество Юга России в доколхозный период все же выделялось из массы крестьян).

В противовес указанной трактовке, исследователи, определяющие «расказачивание» как ликвидацию казаков либо как «особой социальной общности», либо как «социально-этнографической общности», субэтноса, вправе расширять хронологические границы данного процесса (политики). Ведь в этом случае практически все антиказачьи мероприятия большевиков, от массовых репрессий до запрета носить штаны с лампасами, можно отнести к политике «расказачивания», ибо, в конечном счете, они преследовали цель ликвидировать казачество как таковое. С этих позиций коллективизацию вполне позволительно характеризовать как заключительный этап «расказачивания».

По нашему мнению, политика «расказачивания» в Северо-Кавказском крае закончилась в 1920-х гг. уравнением в правах казаков и иногородних. Казачество как сословие исчезло после преобразований 1920-х гг., хотя казаки как особая этносоциальная группа в определенной степени сохраняли свои позиции (и экономические, и социальные) на Юга России к моменту слома нэпа. В частности, несмотря на «осереднячивание» российской деревни в 1920-х гг. (и, несмотря на уравнительный земельный передел начала 1920-х гг.) казаки все же оставались более зажиточными, чем большинство окружающих их крестьян. По справедливому замечанию Н.А. Токаревой, применительно к условиям Дона и Северного Кавказа критериальные признаки отграничения крестьянских и кулацких хозяйств не работали. Если в среднем по России бедняцким считалось хозяйство беспосевное либо имевшее посев до 4 десятин, то на Дону в 1920-х гг. надел средней казачьей семьи составлял 12 – 15 десятин. Кроме того, в условиях нэпа казачество продолжало сохранять прочные позиции на селе. Казаки не утратили свою культуру, обычаи, осознавали свою общность и непохожесть на местных крестьян.

Тем не менее, лишение казаков особого социально-правового статуса, сословных привилегий способствовало нормализации их отношений с иногородними, слиянию крестьянского и казачьего населения. Во всяком случае, в конце 20-х гг. такие тенденции были заметны. По мнению членов ЦК ВКП(б), на Кубани к исходу 20-х гг. XX в. можно было говорить об «ослаблении, в общем, благодаря политике советской власти, сословной розни между казачеством и иногородними». Часть казачества еще до развертывания форсированной коллективизации вошла в колхозы. Уже в 1928 г., по данным проведенного обследования 102 колхозов Северо-Кавказского края, в Кубанском округе среди членов указанных коллективных хозяйств казаки составляли 40,1%, в Терском округе – 45,6%, в Донском округе – 17,7%. Причем, в материалах обследования отмечалось, что «анализ данных по различным формам [колхозов] показывает, что казачество в этом случае (то есть вошедшее в колхозы – авт. ) ничем не отличается от иногородних».

Учитывая социально-политические итоги нэпа, во время коллективизации «расказачивать» было уже некого. Речь уже не могла идти о ликвидации казаков как сословия. Но даже если мы определяем «расказачивание» как политику ликвидации казачьих сообществ вообще (а не только как политику устранения сословных пережитков), то и в данном случае анализ конкретно-исторических материалов не позволяет ни отождествлять коллективизацию и «расказачивание», ни считать процесс «колхозного строительства» завершающим сокрушительным ударом по казачьему естеству.

Конечно же, существует масса материалов, позволяющих утверждать, что в рамках коллективизации вольно или невольно предпринимались антиказачьи акции, направленные на ликвидацию казачьих сообществ, вовлечение казаков в колхозы и растворение их в безликой массе колхозников (а упорствующих ждало выселение за пределы родных станиц или вообще Северо-Кавказского края, либо попросту физическое уничтожение). «Принадлежность к казачеству, участие в годы гражданской войны на стороне белых могли служить основанием для зачисления середняков, отвергавших коллективизацию, в разряд кулаков» – справедливо указывает В.В. Гаташов. Очевидно, что во время «колхозного строительства» в Северо-Кавказском крае (с 1934 г. в Азово-Черноморском и Северо-Кавказском краях), казачество пострадало ничуть не менее серьезно, чем крестьянство, а нередко на местах принимало на себя основной удар сталинской репрессивной машины.

Действительно, в казачьих областях коллективизация своей чередой социальных конфликтов сильно напоминала времена гражданской войны. Дело в том, что гражданская война (если говорить об общественном сознании) не закончилась в период нэпа; недоверчивое и часто враждебное отношение к казачеству со стороны бедняков, сельских маргиналов, иногородних, большевиков-радикалов сохранялось. В.С. Сидоров в этой связи тонко подметил, что «военно-коммунистическое сознание поддавалось под усилиями нэпа, но только наподобие сжимавшейся пружины». Как говорил председатель центральной казачьей комиссии С.И. Сырцов на апрельском пленуме ЦК ВКП(б) в 1925 г., «победу Советской власти казаки восприняли как победу иногородних, а иногородние восприняли перемену положения в том смысле, что с казачьей властью покончено, что теперь власть иногородних и во многих местах стали проявлять тенденцию поставить казачество на такое бесправное положение, в котором в недалеком прошлом находилось само иногороднее население». Если во времена нэпа с такими настроениями власть, озабоченная поисками гражданского мира, пыталась бороться, то в период коллективизации они получили широкое распространение и фактически одобрялись руководством страны.

В итоге с конца 1920-х гг. – в первой половине 1930-х гг. в Северо-Кавказском крае в связи с развертыванием сплошной коллективизации последовали фактически антиказачьи меры. Уже 8 января 1930 г. на бюро Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) в проекте специального постановления о коллективизации и раскулачивании среди подлежащих административному выселению из края «кулаков», в первую очередь, были названы «казачьи идеологи и авторитеты», «бывшие белые офицеры», «каратели», «репатрианты», «бывшие бело-зеленые бандиты, имеющие в эмиграции сыновей-офицеров» и др. В ходе «раскулачивания» (в 1930 г. в Северо-Кавказском крае было «раскулачено» 50 – 60 тыс. хозяйств) пострадало немало казаков, поскольку, как уже отмечалось, их хозяйства по своим экономическим показателям нередко превосходили хозяйства крестьян. К тому же именно зажиточные казаки (как и зажиточные крестьяне) и казачья интеллигенция, в том числе военная, отличались наибольшей социально-политической активностью и были наиболее опасны для «колхозного строительства».

В информационных сводках и обвинительных заключениях ОГПУ практически всегда подчеркивается принадлежность тех или иных «контрреволюционеров» к казачьему сословию. Причем, нередко документы ОГПУ составлены таким образом, что уже сам факт принадлежности обвиняемого или подозреваемого к казачьей корпорации является обвинением или доказательством вины (то есть казаков опять считали сословием «реакционеров», наиболее опасным для «дела социализма»). Еще более тяжким обвинением для казака, попавшего в поле зрения ОГПУ, являлась его принадлежность к числу реэмигрантов, то есть к числу казаков, вернувшихся на Родину из-за рубежа в 1920-х гг. по предоставленной советской властью амнистии. Казаки-реэмигранты (или, как нередко писали составители сводок ОГПУ, «репатрианцы») чуть ли не автоматически считались «врагами», поскольку когда-то имели несчастье скрыться на территории других стран от наступавшей Красной Армии (а потом имели еще большее несчастье вернуться на Родину, оказавшуюся на самом деле мачехой). Логика здесь проста: если эмигрировал, то чувствовал за собой вину, значит, был настоящим врагом советской власти, а посему вновь может стать ее врагом. То, что в данной ситуации на казаков, по образному выражению А.И. Козлова, «навешивали дохлых собак» (то есть припоминали прошлые грехи, при фактическом отсутствии противоправных деяний в настоящем), сотрудников ОГПУ нисколько не смущало.

Наиболее известной и масштабной из антиказачьих акций периода коллективизации является проведенная в конце 1932 – начале 1933 гг. депортация населения ряда «чернодосочных» станиц Северо-Кавказского края (жители Юга России иногда называли эти станицы «чернодащатыми»; такой украинизированный вариант названия встречается в источниках). По данным Е.Н. Осколкова, впервые обстоятельно исследовавшего эту трагическую страницу истории казачества и крестьянства Юга России, в общей сложности депортации подверглись более 61,6 тыс. жителей «чернодосочных» станиц. Больше всего пострадали станицы Полтавская, Медведовская, Урупская (Армавирского района): из 47,5 тыс. их жителей было выселено 45,6 тыс. Принимая во внимание превалирование казачества в составе населения этих станиц, Е.Н. Осколков обоснованно полагал, «что руководство партии и государства стремилось придать своим насильственным акциям в Северо-Кавказском крае антиказачий характер».

Не случайно, перед депортацией лидеры правящей партии апеллировали к опыту гражданской войны и сознательно акцентировали внимание на идейно-политической преемственности этой акции с политикой «расказачивания». Вспоминается известное заявление Л.М. Кагановича, фактически руководившего депортацией: «…надо, чтобы все кубанские казаки знали, как в 21 г. терских казаков переселяли, которые сопротивлялись Советской власти. Так и сейчас – мы не можем, чтобы кубанские земли, земли золотые, чтобы они не засевались, а засорялись, чтобы на них плевали, чтобы с ними не считались… мы переселим вас».

Характерно, что и после выселения жителей «чернодосочных» станиц местное население, особенно казаки, ожидало повторения депортаций и потому охотно доверяло распространявшимся многочисленным слухам. Так, когда в мае 1934 г. в колхозе «Социалистическое земледелие» Кущевского района Азово-Черноморского края вдруг пошли разговоры о выселении всех казаков на Север, население отреагировало немедленно. Сотрудники ОГПУ докладывали, что «отдельные колхозники» на волне слухов о выселении готовятся «к выезду из станицы, распродают имущество, заготавливают сухари и др. продукты на дорогу, вплоть до выкапывания только что посаженного картофеля». Значит, не только представители власти, но и местные жители расценивали депортации не только как эпизодические случайные акции, а как возврат к планомерной политике «расказачивания».

Вслед за депортацией жителей «чернодосочных» станиц последовали действия центрального и краевого руководства по переселению туда из других регионов страны новых колхозников, зачастую из числа демобилизованных красноармейцев. По данным Е.Н. Осколкова, уже к середине февраля 1933 г. на место депортированных казаков переселили примерно 50 тыс. крестьянских хозяйств, в том числе около 20 тыс. красноармейцев-крестьян с семьями. Переселенцы в основном являлись жителями других регионов страны. По данным на 9 ноября 1933 г., большинство красноармейцев (около 60 эшелонов) прибывали из северных, северо-западных и северо-восточных военных округов: Ленинградского, Московского, Белорусского и т. д. Поскольку в ходе депортаций больше всего пострадала Кубань, основной поток переселенцев направлялся сюда, в станицы Армавирского, Каневского, Славянского, Старо-Минского, Тихорецкого, Усть-Лабинского и других районов (всего в источниках указывается 17 кубанских районов, куда направлялись красноармейцы). Небольшая часть переселенцев оседала в районах Ставрополья (Благодарненский, Воронцово-Александровский и т.д.) и Дона (Таганрогский, Каменский и пр.). К 10 апреля 1934 г. в Азово-Черноморском крае (преимущественно на Кубани) насчитывалось около 48,2 тыс. красноармейцев-переселенцев и членов их семей, а в Северо-Кавказском крае – всего лишь 572 человека. Депортация жителей «чернодосочных» станиц (большинство из них составляли казаки) и переселение на их место красноармейцев (в основном из западных и центральных регионов СССР) неизбежно воскрешали в социальной памяти типичные сценарии гражданской войны, когда, например, А. Френкель призывал выселить казаков с Дона и заселить Область войска Донского крестьянами и рабочими («трудовым элементом»).

Подвергаясь экономическому и административному давлению, политическим репрессиям, казаки на Юге России пытались защитить свои интересы и вступали в борьбу с властью. В мае 1929 г. в хуторе Родниковском Армавирского района Северо-Кавказского края казак-середняк говорил станичникам: «вот момент, когда казакам следует восстать. Если бы сейчас казаки восстали, то за два месяца всю Россию прошли бы, то не то, что в 1918 г., когда никто не знал, что за Советская власть». Казак Майкопского округа тогда же признавался своим знакомым: «не дождусь никак войны, вот тогда потешился бы. Перебить бы всех коммунистов и избавить народ от мучений».

В Северо-Кавказском крае во время коллективизации органы ОГПУ устранили целый ряд «контрреволюционных» «организаций» и «группировок», состоявших в основном из казаков. Так, в феврале 1930 г. в Армавирском округе сотрудники ОГПУ арестовали 47 человек из организации под названием «самзак» – «самозащита казачества» (руководитель – реэмигрант Малахов). В июле 1930 г. в Вешенском районе ликвидировали тайную организацию под руководством бывшего есаула А.С. Сенина (прототип есаула Половцева из «Поднятой целины»), имевшую свои ячейки в населенных пунктах даже сопредельных районов, с общим числом участников 98 человек. В марте – апреле 1933 г. органы ОГПУ раскрыли организацию бывшего войскового старшины В.В. Семерникова, базировавшуюся в г. Шахты и прилегающих станицах, и привлекли к уголовной ответственности 115 человек.

Разоренные и «раскулаченные» казаки, нередко высланные, но бежавшие из ссылки в родные края, вливались в состав преступных сообществ («банд»), сам процесс формирования которых является прямым следствием коллективизации (дестабилизировавшей обстановку в деревне). Причем, по ряду сообщений, некоторые казаки радикально меняли характер деятельности таких сообществ. Если «банды» обычно занимались грабежами и разбоями, то под влиянием казаков иногда переходили к террору против представителей советской власти и активистов. Так, в конце марта 1934 г. в районе станицы Ивановской на Кубани возникла «банда» И.С. Кермана («26 лет, казак ст. Ивановской, единоличник, без определенных занятий, в 1929 г. судим за убийство активиста, бежал из ссылки»). Деятельность этой группы (состоявшей из 8 человек, «преимущественно беглых из ссылки») «проявлялась в систематических грабежах, кражах и терактах по отношению к местному совпартактиву». Любопытно, что, согласно сообщению сотрудников ОГПУ, «банда» Кермана «в некоторых случаях при грабежах колхозников применяла удушающие средства, изготовленные кустарным способом из серы» (видимо, кто-то из ее состава имел отношение к химии).

После переселения в «чернодосочные» станицы демобилизованных красноармейцев между ними и местными казаками началось противостояние (напоминающее о временах гражданской войны), часто спровоцированное действиями власти и самих переселенцев. Власть проявляла о красноармейцах (своей социальной опоре в казачьих станицах) повышенную заботу и противилась их смешению с местным населением, предписывая создавать из них отдельные колхозы и бригады и предупреждая, что «организацию смешанных бригад ни в коем случае не следует допускать». Некоторые переселенцы позволяли себе откровенно враждебные высказывания: «мы добьемся того, что и духу здесь казацкого не будет. Всех казаков отсюда вышлют. Сначала единоличников, а затем и колхозников». Естественно, местные жители воспринимали красноармейцев как захватчиков, приехавших с целью окончательно выжить (уничтожить, выселить) уцелевших казаков.

Существует немало свидетельств об угрозах красноармейцам со стороны местных казаков, о попытках ограбить их дома, растащить имущество, заканчивавшихся иной раз ранениями или даже убийствами красноармейцев и членов их семей. Зафиксированы свидетельства о преднамеренных убийствах (или покушениях на убийство) и избиениях красноармейцев, причем эти эксцессы иногда сопровождались криками «бей кацапов, чего они сюда понаехали». В ряде районов и станиц Кубани (Кореновский, Старо-Минской и др.) бдительные сотрудники ОГПУ выявили и ликвидировали «контрреволюционные группировки», которые ставили своей «задачей разложение и удаление из станицы красноармейцев-переселенцев» и с этой целью «систематически обрабатывали красноармейцев, склоняя их к бегству». В частности, в начале 1934 г. в станице Ново-Мышастовской Краснодарского района Азово-Черноморского края была ликвидирована группировка из 13 единоличников-казаков («бывших кулаков, бывших белогвардейцев») во главе с «бывшим кулаком» Клиновым. Группировка ставила целью моральное разложение переселенцев с последующим их удалением из станицы. Кроме того, как утверждали агенты ОГПУ, Клиновой создал террористическую группу и снабдил ее оружием (обрезами). Группа должна была избивать и убивать активистов-переселенцев, «так, чтобы они надолго запомнили Кубань».

От открытой неприязни к нежеланным переселенцам были несвободны и представители низового советского аппарата и служащие различных организаций Кубани (тоже нередко происходившие из числа казаков). Они позволяли себе грубые выпады и высказывания в адрес переселенцев (вплоть до запретов набирать воду из станичных колодцев). Причем, местная милиция и прокуратура взирали на эти проступки равнодушно, что позволяет говорить об их солидарности с лицами, выступавшими против переселенцев.

Вышеприведенные материалы свидетельствуют, что по отношению к казакам на Юге России коллективизация действительно воскрешала социальные стереотипы и сценарии времен гражданской войны. Все это и дает основания исследователям трактовать процесс «колхозного строительства» как завершающую стадию «расказачивания», как «скрытое расказачивание».

Однако, несмотря на эти (достаточно многочисленные) примеры, коллективизация, по нашему мнению, не может быть охарактеризована как время завершения «расказачивания». Причем, в данном случае не столь уж важно, каким содержанием мы наделяем термин «расказачивание». Говорим ли мы о расказачивании как ликвидации сословных пережитков, либо как уничтожении особой социальной общности казаков, либо как об устранении социально-этнографических характеристик казачества (ликвидации казаков как субэтноса).

Прежде всего, следует отметить, что не существует ни одного документа, где бы одной из задач политики коллективизации провозглашалась ликвидация казачества как социальной группы или субэтноса. Зато широко известно постановление бюро Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) «О работе среди казачьего населения Северного Кавказа» от 11 апреля 1930 г., где говорилось, что «небольшевистским и вреднейшим является настроение среди части местных работников предвзятого, недоверчивого отношения к казаку только потому, что часть казачества была обманута генералами и кулаками, участвуя в белых армиях». Здесь же предлагалось в казачьих округах края усилить представительство казаков в составе колхозного руководства, доведя их удельный вес не менее чем до 50%. Конечно, это были только слова (нередко, действительно, расходившиеся с делами), и данный документ можно считать простой декларацией. Однако реализация указанного постановления все же способствовала нормализации обстановки в казачьих районах и привела к резкому увеличению численности казаков в местных советах.

Самое же главное – сегодня мы располагаем архивными документами (в которых шла речь и о казаках), принятыми партийным руководством Северо-Кавказского края отнюдь не для печати, а, что называется, «для узкого круга лиц» и носившими характер жесткой инструкции. Речь, в частности, идет об инструктивном письме за подписью первого секретаря крайкома ВКП(б) Северо-Кавказского края Б.П. Шеболдаева, направленного отдельным райкомам 18 января 1931 г. В письме предписывалось произвести выселение 9 тыс. кулацких хозяйств «в целях очищения приморско-плавневой и лесогорной полосы Кубани и Черноморья». Причем, Шеболдаев предупреждал конкретных исполнителей, что «необходимо соблюдать строго-классовый подход при отборе хозяйств, подлежащих выселению и в особенности необходимо осторожное отношение к казаку-середняку, бывшему рядовому участнику белого движения». Далее в письме отмечалось, что «особое внимание райпарторганизации должны уделить привлечению к обсуждению списков [выселяемых] массы казаков-колхозников, бедняков и середняков».

В рамках поднятой нами проблемы особого внимания заслуживает один из абзацев письма, где подчеркивается: «с особой тщательностью нужно добиться полной очистки этих районов от кулацко-белогвардейского элемента из так называемого иногороднего населения, что особенно важно в связи с наличием попыток со стороны классово-враждебных элементов истолковать лозунг партии о ликвидации кулачества, как «ликвидации казачества», и мероприятия по выселению кулачества, как меру расказачивания». Как видим, выселению должны были подвергнуться не только казаки, но и иногородние, если они представляли опасность для колхозов и советской власти.

Важно, что в архивном деле содержится и черновик письма с поправками, внесенными лично Шеболдаевым, и окончательный его вариант. Так вот, Шеболдаев добавил к процитированному выше абзацу слова «и мероприятия по выселению кулачества, как меру расказачивания». Видимо, секретарь крайкома правящей партии располагал информацией о трактовках населением «раскулачивания» как гонений на казаков и хотел добиться от секретарей райкомов и сотрудников ОГПУ, чтобы они устранили всякие кривотолки и четко дали понять населению, что о расказачивании речь не идет.

Поскольку данное письмо имеет гриф «строго секретно» и предназначалось «для своих», можно с уверенностью утверждать, что его содержание – не декларация, а реальные намерения представителей власти. Это инструктивное письмо со всей очевидностью доказывает, что краевые власти Северо-Кавказского края руководствовались в своей политике по отношению к казачеству не сословными, а классовыми принципами. Краевое руководство не проводило политику «расказачивания», не ставило целью ликвидировать казачьи сообщества (исключение – депортация жителей «чернодосочных станиц; однако эта акция проводилась при поддержке и под давлением Москвы и осталась единичной). Но, тем не менее, все «классово-враждебные», «контрреволюционно-настроенные» казаки, представлявшие опасность для власти, подвергались репрессиям (наряду с такими же категориями крестьянского, иногороднего населения, о чем недвусмысленно говорится в письме).

Другое дело, что среди казаков по сравнению с иногородними было больше «зажиточных» и «контрреволюционеров», что исторически казаки расценивались большевиками как противники советской власти (и потому принадлежность «кулаков» к казачеству или казакам-репатриантам в глазах сталинского режима усугубляла их вину). Да и на местах конкретные исполнители, помнившие времена гражданской войны, часто видели в казаках потенциальных контрреволюционеров и действовали соответствующе по отношению к ним. Но, в отличие от времен гражданской войны, в период коллективизации такие антиказачьи акции, хоть и поощрялись властями, все же не являлись реализацией четкой, продуманной политики геноцида казаков.

Сопротивление политике коллективизации также не подразделялось в большинстве случаев на «крестьянское» или «казачье». И казаки, и крестьяне в равной мере страдали от коллективизации и совместно выступали против насильственного создания колхозов, хлебозаготовок, «раскулачивания». Ярким примером в данном случае служит деятельность «Союза хлеборобов», возникшего на базе издательства журнала «Путь Северо-Кавказского хлебороба» и возглавлявшегося, по данным ОГПУ, заведующим издательством Кравченко, «активным участником гражданской войны на стороне соввласти». Организация имела свой устав, программу и выпустила манифест, где речь шла о защите интересов хлеборобов. Причем, в манифесте «Союз хлеборобов» был назван «крестьянско-казацкой политической партией по защите интереса трудового крестьянства, казачества и рабочих». Антиказачьи же акции правительства в начале 1930-х гг., нацеленные на раскол крестьянско-казацкого лагеря противников коллективизации, обособление казачества, усиление сословной вражды, успеха не имели. По справедливому замечанию Е.Н. Осколкова, сталинскому режиму не удалось «гальванизировать сословную рознь». Неудача таких попыток может быть объяснена лишь тем, что за годы нэпа казачество действительно перестало существовать как сословие.

Вместе с тем, с учетом новых данных представляется возможным говорить о сплочении казачества в период коллективизации в ответ на действия власти. Упоминаемые А.В. Барановым сообщения о столкновениях казаков и иногородних в конце 1920-х гг. можно трактовать не только как конфликт бедняков и сельских маргиналов с зажиточными слоями деревни, но и как свидетельство возрождения казачьего «национализма».

В 1930-х гг. процессы этнокультурной консолидации казачества были подстегнуты неадекватным политико-административным давлением власти. Самый заметный пример в данном случае – позиция кубанских казаков (в том числе и состоявших в колхозах) и коренных иногородних, которую они заняли по отношению к переселенцам, прибывавшим взамен выселенных жителей «чернодосочных» станиц и репрессированных «кулаков». Эта тема заслуживает отдельного исследования, но уже сейчас, опираясь на сообщения ОГПУ, мы можем констатировать тот факт, что кубанские казаки четко отделяли себя от пришельцев-«москалей», «кацапов». Казаки станицы Ново-Деревянковской прямо заявили красноармейцам: «лапотникам здесь не место, мы казаки были и есть » (курсив наш – авт. ) (учитывая, что красноармейцев на Кубани называли «лапотниками», политотдел Ленинградской МТС сделал им поистине медвежью услугу, закупив для них «несколько тысяч лаптей»!). Так что коллективизация в какой-то мере воскресила и усилила несколько ослабленные за годы нэпа процессы консолидации в локальных сообществах донских, кубанских, терских казаков. Правда, в эти времена казаки не выступали в качестве сословия, они позиционировали себя как особую общность («народ») в составе сельского населения, а позже в составе колхозного крестьянства («колхозное казачество»).

Наконец, отметим известный факт смены государственной политики по отношению к казакам фактически с середины 1930-х гг. (кампания «за советское казачество»). Несмотря на то, что зачастую и в это время казаки вызывали неприязненное отношение у ортодоксальных большевиков или радикально настроенных иногородних (данное обстоятельство печально признавал секретарь крайкома ВКП(б) Азово-Черноморского края Б.П. Шеболдаев в ноябре 1935 г. в своей статье «Казачество в колхозах»), сталинский режим решил установить союзнические отношения с казачеством.

Во второй половине 1930-х гг. казаки получили право носить свою форму (и на службе, и вне службы – как повседневную одежду), служить в РККА, развивать и пропагандировать свою культуру. Была воссоздана (разумеется, в модернизированном, пропитанном социалистической идеологией, виде) система подготовки молодых казаков, в ходе которой они получали не только военные навыки, но и знакомились с культурой и традициями своего субэтноса. Это были кружки «ворошиловских стрелков» (общие для всей молодежи СССР) и «ворошиловских кавалеристов» (особо распространенные в казачьих регионах и пользовавшиеся популярностью у казаков). Так, в казачьем колхозе «Донской скакун» Тарасовского района Ростовской области в начале 1940-х гг. насчитывалось 90 колхозников, имевших значок «ворошиловского кавалериста», и еще 50 человек (20 колхозников и 30 школьников) учились езде на лошади и рубке лозы, готовясь к сдаче нормативов. В колхозе «Красный боец» Приморско-Ахтарского района Краснодарского края к августу 1940 г. насчитывалось 68 «ворошиловских всадников».

Органы власти считали своей задачей содействовать пропаганде казачьей культуры, казачьего фольклора. Так, на бюро Ростовского обкома ВКП(б) в декабре 1939 г. рассматривался вопрос «О поездке Ростовского ансамбля песни и пляски донских казаков в Западную Украину». Обком констатировал, что ансамбль успешно выполнил культурно-просветительную миссию, дав за месяц (с 20 ноября по 20 декабря) 36 концертов и оказав большую помощь в развитии красноармейской самодеятельности. Было решено премировать членов ансамбля (для чего бюро постановило просить Управление по делам искусств при СНК СССР выделить 30 тыс. рублей), предоставить постоянную сценическую площадку и создать условия для творческой деятельности, организовать систематическую учебу хора и балета, принять меры по сбору и использованию в репертуаре казачьего фольклора. Кроме того, было решено включить в состав ансамбля политрука (дань эпохе!).

По существу, кампания «за советское казачество» может быть охарактеризована как комплекс мер по «оказачиванию» части населения, тем более, что в марте 1936 г. инспектор кавалерии РККА С.М. Буденный в направленной И.В. Сталину и К.Е. Ворошилову докладной записке о настроениях советского казачества и необходимости восстановления его традиций предлагал «казаками считать поголовно все население Азово-Черноморского и Северо-Кавказского краев, в том числе и бывшее Ставрополье, за исключением, разумеется, горских народностей», а также «в связи с тягой, в особенности среди молодежи, к ношению форменной казачьей одежды, предоставить право ношения ее всему населению указанных краев…».

Принимая во внимание кампанию «за советское казачество», нельзя согласиться с утверждениями тех авторов, которые коллективизацию трактуют как завершающий этап «расказачивания». Получается, что «расказачивание» в таком случае подразумевает ликвидацию казаков как особой социальной общности или даже как субэтноса (либо как ряда характеристик казачества как субэтноса). Тогда возникает естественный вопрос: если коллективизация завершила процесс «расказачивания», для кого же задумывалась и проводилась кампания «за советское казачество»?! Очевидно, что подобная трактовка является поспешной и опровергается конкретно-историческими материалами. В конце концов, численность казаков была достаточно высокой и к исходу 1930-х гг. Так, по переписи 1937 г. в Краснодарском крае из 2,7 млн. жителей «предположительно» проживало более 1 млн. казаков, что составляло 38,6% к общей численности жителей края и 78,3% к численности кубанских казаков в 1915 г. (тогда их насчитывалось более 1,3 млн.).

Наконец, сложно говорить о «добивании» казаков во время коллективизации или же о том, что «к середине 30-х гг. наиболее активная часть казачества, последовательно выражавшая духовные и материальные интересы этого специфического субэтноса, была либо репрессирована, либо нейтрализована». Бесспорно, значительная часть казаков – наиболее активных и последовательных противников советской власти и сталинского режима – подверглась репрессиям в 1930-х гг. Однако окончательно казаков никто не добивал. Во-первых, наиболее активная часть казачества выражала интересы данной группы (субэтноса) не только в противоборстве с советской властью, но и в союзе с ней. Коллективизация выдвинула немало казаков – председателей казачьих колхозов, добивавшихся прекрасных показателей в хозяйственной деятельности. Во-вторых, если даже говорить об оппозиционно настроенных казаках, то во время коллективизации полностью они уничтожены не были.

Данное обстоятельство со всей очевидностью подтверждается во время Великой Отечественной войны, когда немало казаков избрали новую форму сопротивления советской власти и сталинскому режиму, форму коллаборационизма – сотрудничества с нацистами. В общей массе коллаборационистов (по разным данным, от 800 тыс. до 1 млн.) казаки составляли заметную часть – 94,5 тыс.

Можно с полным основанием утверждать, что для значительной части крестьян и казаков-коллаборационистов основанием для сотрудничества с гитлеровцами послужило резкое неприятие коллективизации (и колхозов), стремление посчитаться с властью за насилие и издевательства. Например, «полицаи» сел и станиц на временно оккупированной нацистами территории Ростовской области в своих автобиографиях (собиравшихся немцами с целью накопления информации о своих пособниках) нередко указывали, что до коллективизации вели собственное хозяйство, а затем не пожелали вступить в колхоз и покинули деревню. С началом войны многие из них были призваны в ряды Красной Армии, но нередко переходили на сторону противника. Как написал в своей автобиографии один из полицаев: «в 1941 г. был призван в РККА, но при первой возможности сдался в плен», а затем вернулся в родное село и стал «служащим вспомогательной полиции».

Причем, что характерно, большинство пособников нацистов на территориях Юга России именовали себя казаками или «русскими-казаками» (в частности, так было в северных районах Дона). На самом деле, однако, многие из этих людей не принадлежали к казачеству и вводили немцев в заблуждение, дабы достичь на службе больших привилегий (поскольку казаки пользовались особым расположением гитлеровцев). Американский журналист Александр Верт, бывший в СССР во время Великой Отечественной войны, писал, что на Кубани нацистам удалось привлечь на свою сторону в состав военных и полицейских подразделений до 20 тыс. казаков, многие из которых на самом деле являлись «псевдоказаками» и только «выдавали себя за казаков». По данным С.И. Дробязко, примерно половина личного состава казачьих отрядов, воевавших на стороне немцев к апрелю 1943 г. (то есть приблизительно 12 – 13 тыс. человек из общего количества в 25 тыс.) «…не принадлежала ни к бывшему казачьему сословию, ни к казачьим частям Красной Армии и называла себя казаками лишь для того, чтобы как-нибудь вырваться из лагерей военнопленных и тем самым спасти свою жизнь». В данном случае мы вновь сталкиваемся с процессами (вернее, политикой) «оказачивания», только осуществляемого не советской властью, а немцами.

Итак, на наш взгляд, применять термин «расказачивание» (как бы его ни понимали) по отношению к периоду коллективизации, характеризовать данную политику как завершающий этап «расказачивания» неправомерно. Если понимать «расказачивание» как ликвидацию сословных пережитков, то очевидно, что к моменту начала коллективизации казаков как сословия уже не существовало. Если трактовать «расказачивание» в плане ликвидации казаков как особой общности или субэтноса, то здесь возникает ряд неразрешимых вопросов, порождаемых несоответствием теоретических построений и конкретно-исторических материалов. Анализ таких материалов свидетельствует о том, что особенностью осуществления коллективизации стала ее сопряженность с антиказачьими акциями. Можно согласиться с исследователями, полагающими, что процесс «колхозного строительства» на Юге России был опосредован антиказачьим акционизмом. Но говорить о расказачивании как политике государства в 1930-е годы представляется необоснованным, ибо на сей счет нет никаких конкретных указаний в источниках. Столь же необоснованны и утверждения о «скрытом расказачивании» во время коллективизации, за которое выдаются отдельные антиказачьи акции, рецидивы прежней репрессивной политики по отношению к казакам как сословию.

Исторически правомерной будет формулировка о том, что особенностью осуществления коллективизации на Дону являлось наличие антиказачьего акционизма, как результата экстраполяции отношений периода гражданской войны на новую историческую ситуацию социалистического преобразования сельского хозяйства. Одновременно в период коллективизации наблюдалась консолидация казаков перед лицом иногородних, в том числе новых переселенцев, что способствовало упрочению позиций казачества как культурно-этнической общности, даже в условиях давления со стороны власти. Нельзя также игнорировать факты сотрудничества определенной части казачества (бедняков и середняков, которые расценивались сталинским режимом как союзники) с советской властью. И, главное, надо иметь в виду, что сталинский режим фактически восстановил особый статус казачества во второй половине 1930-х гг. и, по сути, осуществил «оказачивание» части населения.

Большинство населения области, включая каза­чество, приняло новый порядок, установившийся пос­ле свержения самодержавия. Митинги, собрания, де­монстрации под антивоенными и демократически­ми лозунгами охватили Кубань и Черноморье.

Пятого марта по инициативе кадетов созданы Ека­теринодарский гражданский комитет и" Комитет об­щественной безопасности, заявившие о поддержке Временного правительства.

После свержения самодержавия монархисты и октябристы практически сошли со сцены, их место заняли кадеты; блокируясь с ними, меньшевики и эсеры прочно обосновались в центре этого спектра. Центральное место в политической жизни Кубани за­няли меньшевики и эсеры. Так, городские Советы в Екатеринодаре и Новороссийске возглавляли мень­шевики, Екатеринодарский гражданский комитет – эсер. Подобная ситуация наблюдалась и в других населен­ных пунктах.

Если в России после февральской революции воз­никло двоевластие, то в Кубанской области возникло соотношение сил, которое генерал А. И. Деникин в «Очерках русской смуты» охарактеризовал как «троевластие». Казачьи сословные органы власти стали бы­стро выдвигаться на первый план. В городах области наряду с гражданскими комитетами и советами ре­альной силой обладали муниципальные бессословные органы управления. В таких условиях только что из­бранный Кубанский областной совет устранился от борьбы за всю полноту власти.

В станицах власть сосредоточилась в станичных и хуторских правлениях во главе с атаманами. В от­личие от городов здесь не пользовались большим ав­торитетом исполнительные органы, представлявшие Временное правительство, и лишь в редких случаях какой-то властью в станицах обладали исполкомы местных Советов. Обычно они действовали в одном направлении с казачьими органами. Советов казачь­их депутатов на Кубани не было.

23 марта в Петрограде собрался I Всероссийский общеказачий съезд, принявший решение создать Союз казачьих войск. Постановлением съезда все земли, воды и недра на территориях казачьих областей объяв­лялись неприкосновенной собственностью казачьих войск. Съезд принял решение возвратить в войско­вую собственность расположенные в казачьих облас­тях земли казенные, удельные, монастырские, цер­ковные, частновладельческие на условиях, которые предстояло выработать Учредительному собранию.

В Черноморской губернии революционные собы­тия развивались иначе.

Однако абсолютного преобладания не полу­чила ни одна политическая сила.

В марте - апреле в Черноморской губернии по­явились крестьянско-казачьи союзы, а на собравшем­ся 14 июня съезде крестьянских и казачьих депута­тов они были преобразованы в Советы крестьянских и казачьих депутатов. В некоторых селах Черномор­ской губернии образовались крестьянские Советы. В ряде случаев крестьяне смещали представителей ста­рой власти и создавали свои исполнительные коми­теты, отряды дружинников, милиции.

Мусульманские лидеры 1 мая созвали во Владикавказе съезд горцев Кавказа, про­возгласивший создание «Союза объединенных горцев» в составе Кабарды, Осетии, Чечни, Ингушетии, Чер-кесии, Карачая и Дагестана. Съезд избрал духовное мусульманское управление во главе с Н. Гоцинским. Представители «Союза объединенных горцев» развер­нули агитацию за создание местных национальных комитетов. Лидеры нового движения заявляли о под­держке Временного правительства и в то же время провоцировали местное население антирусскими и антиказачьими лозунгами.

Таким образом, в регионе шел процесс формиро­вания взаимоисключающих систем органов власти и управления. В этой связи в специальном приказе ко­миссар Временного правительства К. Л. Бардиж разъяснил, что гражданские комитеты не являются органами власти, они всего лишь выразители обще­ственного мнения.

В самом казачестве не было единства. Су­ществовали противоречия относительно будущего Кубани. Некоторые казачьи лидеры выступали за фе­деративное устройство. К ним относились «черномор­цы», они были сторонниками широкой ав­тономии Кубани, «самостийного» ее существования, а после захвата власти большевиками и провозгла­шения независимости Украины искали с ней сближе­ния.

Другая часть - «линейцы» - поддерживала идею развития Кубани в составе единой и неделимой Рос­сии. Борьба между этими группировками не прекра­щалась вплоть до окончания Гражданской войны и стала одной из причин крушения Белого движения на юге России.

В стране уже разворачивалась Гражданская война.

В июне 1918 г., когда решался вопрос о потопле­нии Черноморского флота, большинство в руковод­стве Кубано-Черноморской республики высказывалось за ее формальное отделение от России, надеясь объ­явить флот собственностью своей республики.

Ухудшение ситуации на фронте, осложнение по­ложения в целом для Советской власти заставило преодолевать сепаратистские настроения, и было принято решение об объединении Кубано-Черноморской, Став­ропольской и Терской республик в одну Северо-Кав­казскую Советскую республику с центром в Екатери­нодаре. Необходимо отметить, что центральные органы Советской власти использовали в документах старые административные названия.

В обстановке острой классовой борьбы новые го­сударственные структуры проводили сложные соци­ально-экономические преобразования для налаживания хозяйственной жизни и взятия экономической вла­сти у буржуазии с преодолением ее сопротивления.

На промышленных предприятиях устанавливал­ся рабочий контроль. Были отменены все социальные привилегии и ограничения. Проводились первооче­редные социальные мероприятия: 8-часовой рабочий день, ограничения на сверхурочные работы, страхо­вание по безработице и болезни, бесплатное всеобщее обучение, бесплатная медицинская помощь.

В сельской местности проводилась социализация земли. Уравнительное землепользование увеличило слой середняков. У кулаков частично изымали зем­лю. На помещичьих землях создавались различные коллективные хозяйства - коммуны, госхозы, тозы.

1918-1920 годы составляют одну из самых тра­гических и вместе с тем героических страниц истории российского общества. События этого периода выра­жают несколько общественных процессов.

Героиче­ская борьба трудящихся России за сохранение завое­ваний революции, за новую жизнь против попытки свергнутых классов восстановить свое господство стала апогеем многовекового социального и культурного раскола российского общества.

Одновременно велась война за независимость России против интервентов и национально-освободительная борьба.

Но это была вместе с тем и брато­убийственная война, она стала трагедией российско­го общества, национальной катастрофой, принесшей огромные жертвы и страдания.

Масштабы вооружен­ной борьбы и взаимного террора, разрушение эконо­мики и культурного наследия, социальная ненависть и всеобщее ожесточение тяжело отразились на обще­ственных и личных отношениях людей не одного по­коления.

В условиях Гражданской войны, международной интервенции и тяжелейшего экономического положе­ния в стране согласно решению III Чрезвычайного съезда Советов Кубано-Черноморской республики на­чался усиленный вывоз продовольствия в революци­онный центр. Использование принудительных мер, реквизиции привели к тому, что на исходе весны 1918 г. на территории Кубанской области вспыхнули воору­женные мятежи.

В августе 1918 г. Добровольческая армия под ко­мандованием генерала А. И. Деникина, возглавив­шего армию после гибели Корнилова, развернула круп­номасштабное наступление на Кубань. Четвертого августа белые взяли Екатеринодар. Но красные не были сломлены.

В то время как верные большевикам воинские части отступали, а Добровольческая армия наступа­ла, грузинские воинские подразделения перешли гра­ницу в районе Адлера. Как писали газеты в Тбилиси, целью военной акции было решение грузинского пра­вительства «восстановить» границы своего государ­ства XIV в.

В начале 1920 г. Красная Армия развернула ре­шительное наступление на Северном Кавказе. Еще в 1919 г. против белых начал действовать Комитет освобождения Черноморской губернии (КОЧГ).

КОЧГ преобразовал партизанские отряды красно-зеленых (как их тогда называли) в Красную Армию Черноморья, сумевшую освободить от белых ряд населенных пунктов.

Менее чем через год закончилась Гражданская война. Советская Россия перешла к мирной жизни, восстановлению экономики и строительству нового общества.

Военно-политическая обстановка на Северном Кавказе накануне революции и Гражданской войны

Революционные события на Кубани развёртывались в условиях ожесточённой классовой борьбы. До самой Октябрьской революции не были разрешены противоречия между кулацкой частью казачества и бедняцко-батрацкой массой.

Кулацкая верхушка казачьего населения составляла 21% и обрабатывала 60% всей пахотной земли, а казачья беднота, составлявшая 43,5% всего казачьего населения Кубани, имела фактический надел 2-3 десятины земли.

Кулацкая прослойка среди иногородних была меньше, но не менее 8%. Подавляющая часть иногороднего крестьянства, составляющая большую часть населения области, была безземельной и вынуждена была арендовать землю у кулака.

Кубанское казачество находилось в привилегированном положении. Оно было освобождено от всех налогов и участвовало в управлении краем. За это казаки были обязаны служить в царской армии по особому положению, то есть приобретать строевого коня, всё обмундирование и снаряжение за свой счёт. Это опять таки было выгодно только зажиточной части казачества. Снаряжение и служба в армии подрывали основы среднего казачьего хозяйства и окончательно разоряли казачью бедноту.

До самой Октябрьской революции, вернее до начала 1918 года, на Кубани оставались без изменения и власть станичных атаманов, и власть наказного атамана. Поэтому на кубанское казачье войско большие надежды возлагала российская контрреволюция в лице Корнилова, Алексеева, Деникина и других.

Ещё до Октябрьской революции на Кубани стал складываться плацдарм контрреволюции. Наиболее реакционные части снимались с фронтов и отводились в тыл на крупные железнодорожные узлы и промышленные центры. И, наоборот, из казачьих областей Дона, Кубани, Терека части, укомплектованные крестьянами и распропагандированные большевиками, отводились на фронт. После разгрома корниловского мятежа (август 1917 года) хлынули на Кубань белогвардейские отряды, отдельные офицеры, чиновники, буржуазия и все те, кого не устраивала советская власть. Из этих людей формировали свои банды наказной атаман Филимонов и штаб-капитан Покровский.

Почти такой же была обстановка и у ближайших соседей Кубани – на Тереке и в Ставрополье. Только к земельным и экономическим противоречиям добавились ещё и противоречия национально-религиозные.

В Ставропольской губернии 23% от общего числа крестьянского населения были безземельными и 17% крестьян малоземельными. Частые мобилизации людей и скота на протяжении 3-х лет войны окончательно подорвали крестьянское хозяйство. Крестьяне требовали немедленного раздела помещичьей земли и поэтому поддерживали программу большевиков о прекращении империалистической войны и передачи земли крестьянам. В самом Ставрополье был значительным рабочий класс.

В Ставропольской губернии контрреволюция не имела такой широкой опоры, как на Кубани и Тереке, но Корнилов и Деникин рассчитывали на поддержку местного казачества и рассматривали Ставрополье, как выгодный плацдарм в борьбе против Советской власти.

В декабре 1917 года в Ставрополь прибыл из Грозного для борьбы с контрреволюцией пехотный полк, в котором имелась сильная большевистская организация, возглавляемая Н.А. Анисимовым. В Ставрополе был создан военно-революционный комитет. Большевикам удалось разоружить юнкеров и «Союз Георгиевских кавалеров», а 1 января 1918 года на съезде Советов в Ставрополе была провозглашена Советская власть. 13 января 1918 года перешла власть военно-революционному комитету и в Грозном.

На Кубани сила революции также быстро увеличивалась. С фронтов возвращались демобилизованные солдаты и казаки. Всё более прочной опорой Советской власти становилась 39 дивизия, полки которой располагались в Армавире, Кавказской, Тихорецкой, Ставрополе и Торговой. Эта дивизия принимала большое участие в подавлении контрреволюции в наших станицах.

Ещё в ноябре 1917 года контрреволюцией был создан так называемый Юго-восточный Союз Дона, Кубани, Терека и Дагестана, который приступил к формированию вооружённых сил для борьбы против Советской власти. Командующий войсками Терско-Дагестанского края генерал Половцев отпустил станичным атаманам 1 миллион патронов и 8 тысяч снарядов.

На Дону в это время существовало контрреволюционное правительство генерала Каледина, которое готовило казачью армию для похода на Москву и Петроград. Казачьи полки, призванные Калединым защищать Дон от большевиков, в большинстве своём отказались сражаться против красной гвардии. Распропагандированные большевиками они разошлись по своим станицам. Каледин, видя безнадёжное положение контрреволюции на Дону, 11 февраля застрелился.

Контрреволюция на Дону потерпела поражение. В феврале 1918 года была провозглашена Донская Советская республика и создано советское правительство во главе с казаком Фёдором Подтелковым.

В конце января 1918 года устанавливается Советская власть в Армавире, Майкопе, Кавказской, Тихорецкой, Усть-Лабинской, Славянской, Темрюке и других населённых пунктах.

С 30 января по 2 февраля в Армавире проходил бессословный съезд представителей Лабинского отдела, где были и делегаты Попутной и Отрадной. Съезд провозгласил Советскую власть в Лабинском отделе и избрал Исполнительный комитет народных представителей.

Своими приказами от 3 февраля Исполком Совета упразднил станичные, хуторские, поселковые правления с атаманами, старшинами и другими должностными лицами. Вместо них на местах создавались Советы, в состав которых входили и земельные комитеты, созданные в период двоевластия.

Первым председателем Попутненского совета был избран Цапуров Козьма Климович. Партийную организацию станицы возглавляли Шпилько Назар Трофимович и Косович Григорий. В феврале были приняты в партию большевиков Татьяна Соломаха, Козьма Цапуров, Онисим Макуха, Андрей Богданов, М. Степанов, Владимир Шпилько, Яков Лазаренко. Партийная организация насчитывала более 10 человек.

При Совете был военно-революционный комитет, созданный ещё до установления Советской власти. Первое время, до августа 1918 года, ревком (реввоенсовет) возглавлял Шпилько Назар Трофимович. Он же был и военным комиссаром станицы. Татьяна Соломаха была продовольственным комиссаром.

1 февраля 1918 года в Армавире проходил первый съезд Кубанской области (в Екатеринодаре советская власть ещё не была установлена). Съезд принял важные решения по вопросам укрепления советской власти и организации борьбы с контрреволюцией, избрал исполнительный комитет во главе с большевиком Яном Полуяном. В состав Исполкома входил и Пузырёв И.П. (станица Отрадная).

На основе решения областного съезда Пузырёв Иван Прохорович, как делегат этого съезда, проводит совещание актива близлежащих станиц. На совещании решено организовать в каждой станице отряды местной самообороны. Общее командование по Баталпашинскому отделу возглавил бывший прапорщик Я.Ф. Балахонов, комиссаром при нём сначала был Пузырёв И.П., а затем Чучулин Г.

Отряд имел до 3 тысяч бойцов из казачьей бедноты и иногородних. Оружие было главным образом принесено с фронта, а часть отобрана у местных кулаков. Они также имели 12 артиллерийских орудий и 20 пулемётов. Размещался отряд по своим станицам. Такие же отряды самообороны создавались и в других районах. В станице Полтавской Таманского отдела отряд возглавлял Е.И. Ковтюх, позднее один из легендарных вождей Таманской армии.

В конце февраля 1918 года кулаки, офицеры и контрреволюционно настроенные казаки готовили восстание против ещё неокрепшей советской власти в станице Отрадной и других станицах. В подготовке восстания большую роль играла банда есаула Шкуро. Восстание готовилось на 1 марта. Повстанцы собрали до двухсот человек пехотой и эскадрон кавалерии.

Развернуться восставшим не удалось. Благодаря быстрым и энергичным действиям партийной организации, насчитывавшей до 200 человек и её руководителя Пузырёва И.П., а также местного революционного отряда, восстание было быстро подавлено. Восставшие частью перебиты, частью бежали в горные станицы и леса. Около 30 захваченных видных контрреволюционеров было расстреляно.

В подавлении мартовского восстания в Отрадной принимали участие и отряды соседних станиц, как, например, Гусаровский. Таким образом, отряды местной самообороны сразу же нашли боевое применение. Гусаровский отряд имел 150 человек пехоты, 125 человек кавалерии. Командовал отрядом Корниенко, комиссаром отряда был Мищенко Н.М., помощником командира отряда – Мищенко П.Н (из воспоминаний Мищенко Н.М.). Сильным был отряд села Казьминского. Он насчитывал 500 человек, вооружённых винтовками, а затем 39 дивизия дала отряду 4 пулемёта и 2 полевые пушки. Попутненский отряд возглавлялся Цапуровым и Богдановым.

В феврале с фронта прибывал в Невинномысскую сводный казачий полк с артиллерией. Его нужно было разоружить. Частей Красной гвардии в Невинномысской не было. На помощь Невиномысскому революционному отряду, имеющему 350 бойцов, были направлены Балахоновым Казьминский отряд из 500 человек, Ивановский – из 250 человек, Гусаровский – из 150 человек, Отрадненский - из 350 человек, Ольгинский – из 250 человек, Мало-Тенгинский и Спокойненский – из 150 человек, Попутненский – из 200 человек и Баталпашинский из 400 человек. Всё это объединилось во второй Кубанский военно-революционный отряд, который насчитывал до 3000 штыков и 200 сабель. Командовал отрядом Балахонов. После разоружения контрреволюционного полка военно-революционные отряды разошлись по своим станицам.

Во второй половине февраля из Трапезунда в Новороссийск прибыл Варнавинский пехотный полк, с преданным ему артиллерийским дивизионом. Полк стал на защиту революции. В Новороссийске сложилась значительная группа революционных войск, которая перешла в наступление на Екатеринодар.

Екатеринодарские большевики, опираясь на революционные войска и отряды самообороны города и соседних станиц, готовили восстание. Помощь Новороссийской группы была своевременной. Екатеринодар был освобождён от банд Фелимонова и Покровского. 14 марта 1918 года в городе установилась Советская власть.

Начало похода Корнилова на Кубань

24 февраля Красной гвардией был взят Ростов. Корниловские банды отступили к границам Кубанской области. Под начальством Корнилова в это время было всего около 2000 юнкеров и офицеров и 1500 казаков. Генерал Корнилов рассчитывал превратить Кубанскую область в базу всероссийской контрреволюции, собрать на Кубани большую армию для похода на Москву.

Подготовка похода Корнилова на Кубань не являлась неожиданной для советских руководителей. Ещё в начале февраля начался создаваться штаб Юго-восточной Советской Армии в Тихорецкой. Главнокомандующим этой армии был назначен бывший хорунжий Автономов. В состав этой армии входили и полки 39-й дивизии. От Ростова до Тихорецкой создавалась линия обороны, которая должна была задержать корниловцев.

Преодолевая упорное сопротивление советских отрядов, корниловская армия, неся большие потери, продолжала двигаться к Екатеринодару. Под станицей Кореновской путь Корнилову преградили отряды Автономова. Корнилову пришлось повернуть на Усть-Лабинскую. 17 марта под Усть-Лабинской развернулись ожесточённые бои. Корниловцев встретили отряды Филипповского военно-революционного комитета и отряд Абраменко, прибывший из Кавказской. Но пользуясь численным превосходством и достаточным количеством боеприпасов, корниловцам удалось оттеснить филипповский отряд за Кубань и захватить Усть-Лабинскую.

Корниловские войска с трудом продвигались вперёд. Подходили другие советские отряды. Кольцо корниловцев сжималось. Они напрягли последние усилия. Лишь вечером, 23 марта, пользуясь темнотой, корниловцам удалось прорваться к станице Ново-Дмитриевской и соединиться с отрядом Покровского.

Против белогвардейских отрядов покровского вели борьбу Варневский полк Жлобы Д.П. и отряды станиц Костромской, Ярославской, отряд Рогачёва и другие.

В результате боёв с советскими войсками армия Корнилова за первые десять дней потеряла 1011 человек убитыми и ранеными, или 25% своего первоначального состава. Наступление на Екатеринодар продолжалось объединёнными силами Корнилова и Покровского, общей численностью 6 тысяч человек.

Разгром Корнилова под Екатеринодаром

Екатеринодар был объявлен на осадном положении. Для обороны города было сосредоточено 20 тысяч бойцов армии Автономова. Обороняющиеся войска поддерживались 3 батареями бронепоезда Черноморского флота и четырьмя бронемашинами. Руководящей силой и душой героической обороны являлась городская партийная организация, насчитывающая до 1000 человек.

9 апреля корниловцы начали наступление из Елизаветинской. В первых боях противник понёс огромные потери и вынужден был отступить. На помощь Екатеринодару продолжали прибывать отряды из Ейска, Тихорецкой, Армавира, из вновь формируемых отрядов.

10 апреля белые снова перешли в наступление. Бой шёл три дня. Противник был окончательно измотан и наступать уже не мог. Белогвардейская военная бригада генерала Эрдели была отброшена советской конной группой Кочубея, Мироненко, Воронова

В ночь на 13 апреля состоялось совещание военных начальников белых. На совещании выяснилось их тяжёлое положение. Число раненых выросло до полутора тысяч. Но, не смотря на это, Корнилов приказал на рассвете 13 апреля снова начать штурм города и взять его. Он заявил своему помощнику Деникину, что если их войскам не удастся взять Екатеринодар, то ему ничего не остаётся, как пустить себе пулю в лоб. Но Корнилову не пришлось этого сделать, так как он был убит осколком снаряда во время артиллерийского обстрела фермы, где располагался штаб белых. Гибель руководителя белогвардейцев внесла смуту в ряды добровольческой армии. Кроме того, советские войска обрушились на левый фланг корниловцев и отбросили его от Екатеринодара. В рядах противника началась паника. Генерал Деникин, принявший командование, 14 апреля издал приказ Добровольческой армии отступать.

Армия белых отступила на Старовеличковскую, слабо преследуемая отрядами Сорокина. Затем, вместо того, чтобы уничтожить остатки войск Корнилова, Сорокин вернулся в Екатеринодар и увлёкся парадами и демонстрацией трупа Корнилова на улицах города, который после никому не нужного спектакля, был всенародно сожжён.

Победа над Корниловым досталась дорогой ценой. Одних коммунистов при обороне города погибло 250 человек, это четвёртая часть Екатеринодарской организации.

Деникин, воспользовавшись оплошностью советского командования, вышел на границу Кубанской области, в район станицы Успенской, которую он выбрал местом для отдыха, пополнения и переформирования.

Кубанские части Покровского отделились от Добровольческой армии для организации восстаний в тылу советских войск и пополнения своих рядов.

II и III съезды Кубанской области и образование Кубано – Черноморской республики

1 апреля в Екатеринодаре открылся II съезд Советов. Съезд провозгласил образование Кубанской Советской республики и высказался за объединение с Черноморской Советской республикой. В мае, на III съезде Советов, это объединение было осуществлено. Съезд принял важные решения по вопросам укрепления боеспособности Красной Армии. Избраны ЦИК и правительство.

Конфликт главкома Автономова с Кубано-Черноморским ЦИК и чрезвычайным штабом обороны

15 июня 1918 года, вскоре после оккупации немцами города Ростова, из Керчи на Тамань переправился 58 Берлинский немецкий полк. При помощи восставшего кулачества немцы заняли станицы Таманскую, Ахтанизовскую, Вышестеблиевскую и Голубитскую. На помощь революционным отрядам Кубано-Черноморское руководство направило несколько воинских частей, общей численностью до 3 тысяч штыков и сабель. 17 июня, когда прибыл первый Северо-Кубанский пехотный полк, советские войска перешли в наступление на немцев и восставших казаков и отбросили их к станице Таманской.

Немецкое командование, видя, что обстановка складывается неблагоприятно, переправила свою силу обратно в Керчь. Екатеринодарский и Северо-Кубанский полки имели полные возможности разбить отходящего противника, но командующий Таманской группой Романенко отдал приказ прекратить преследование и отступить на линию Темрюк-Анапа.

В мае 1918 года, когда над Кубано-Черноморской республикой нависла угроза немецкого вторжения, командующий вооружёнными силами Автономов вступил в конфликт с Чрезвычайным штабом обороны и ЦИК Кубано-Черноморской республики.

Политический контроль за деятельностью Автономова и его помощника Сорокина был недостаточен. Для усиления контроля и для более прочного объединения многочисленных отрядов, входивших в состав Кубано-Черноморской армии, ЦИК решил создать Чрезвычайный штаб обороны (по типу Реввоенсовета) из 6 человек, включая и главкома Автономова.

Автономов усмотрел в создании штаба умаление его прав, как командующего и, не желая мириться с контролем, игнорировал штаб и его решения. ЦИК Кубано-Черноморской республики отстранил Автономова от командования, но он не подчинился, чем на деле противопоставил себя органам Советской власти.

20 мая Автономов, при прямом подстрекательстве Сорокина, приказал командиру 154 Дербентского полка Павлюченко арестовать членов Чрезвычайного штаба обороны. Одновременно было оцеплено и здание ЦИК.

Позднее арестованные были освобождены, а Автономов снят с должности главнокомандующего. На этот пост был назначен командир 3-го Латышского полка Калинин К.И., латыш по национальности.

Добровольческая армия Деникина и отношение к нему Кубанского казачества в июне 1918 года

Воспользовавщись тем, что значительные силы советских войск были скованы немцами под Батайском и на Темрюкском полуострове, Добровольческая армия Деникина, сосредоточенная в районе донских станиц Мечетская-Егорлыцкая, быстро пополнялась, крепла и готовилась ко второму походу на Кубань.

К началу похода у Деникина было 5 пехотных и 8 конных полков, 6 батарей, всего 9 тысяч штыков и сабель и 21 орудие. Кроме того, вместе с Деникинской армией в этих же районах располагался отряд Донских ополченцев под командой полковника Быкодорова, численностью 3500 штыков и сабель при 8 орудиях.

Генерал Краснов, возглавлявший Донскую контрреволюцию стремился выпроводить Деникина с Дона на Царицын, но Деникин не хотел уходить на Волгу, не обеспечив себе плацдарма на Кубани.

Чем объяснить, что Деникину за короткий срок удалось пополнить и укрепить свою армию? Прежде всего изменением настроения казаков в июне – августе 1918 года

К лету 1918 года казачество начинает расслаиваться и проявлять колебания. Значительная часть среднего казачества переходит от нейтралитета и поддержке советской власти на сторону контрреволюции. Часть казаков, мобилизованных в Красную армию, перешла к Деникину.

В тылу советских войск под влиянием агитации кулачества и белогвардейского офицерства, начали появляться белые банды. Наиболее крупные из них были в станицах Уманской и Старо-Минской Они начали теснить советские войска к линии железной дороги. В этом же районе пополнялась казаками конная бригада Покровского.

Росту недовольства казачества способствовали частые проявления нетактичности со стороны отдельных советских работников и отрядов, отбиравших у казаков шашки и кинжалы, которыми дрались их деды в турецких походах.

Но главная причина колебаний основной массы среднего казачества весной 1918 года заключалась в том, что советские органы власти на Кубани не смогли быстро решить земельную проблему так, чтобы удовлетворить землёй безземельное и малоземельное крестьянство, составляющее половину населения станиц Кубани. Решение должно было быть за счёт войсковых, офицерских, чиновничьих земель и за счёт наиболее крупных казачьих землевладельцев, но, не задевая интересов среднего и зажиточного казачества.

Под влиянием агитации деникинских офицеров в станицах поднимались мятежи против советской власти. Это имело место в 11 станицах Ейского отдела в мае 1918 года, в таких станицах как Васюринская, Григорополистская, а также в станицах Баталпашинского и Лабинского отделов в июне 1918 года.

Казачья беднота и наиболее сознательная часть среднего казачества продолжала активно бороться за Советскую власть в рядах Красной Армии и отрядах самообороны, поставляли армии фураж и продовольствие и выдвигали из своей среды талантливых боевых командиров.

Троицкое восстание кулачества в Урупских станицах

Троицкое восстание началось в мае 1918 года в станицах Попутной, Спокойной, Надёжной, Подгорной. В Отрадной был сильный революционный отряд, поэтому восстание началось позднее. В общей сложности восстание охватило значительную территорию Баталпашинского и Лабинского отделов.

Восстанием руководили офицеры Деникинской армии, такие как полковник Васильев и местные кулаки станиц Спокойной, Отрадной, Попутной, Подгорной, Бесстрашной. Существовала и тайная контрреволюционная группа, имевшая постоянную связь с деникинцами. В станице Попутной членом этой группы был хорунжий Васьков Дмитрий Андреевич, впоследствии отбывавший за это наказание в Иваново-Вознесенских лагерях (архив, фонд Р-570, дело 6).

Восставшие собрали до 30 тысяч сабель, винтовок было мало, 2 пулемёта, а орудий не было. В Попутной восставшие захватили врасплох некоторых членов революционного отряда и руководящих работников. Был арестован и избит Цапуров К.К. Но расправиться с арестованными кулаки не успели. Станица была освобождена. Члены отряда самообороны станицы Попутной которым удалось вырваться из станицы, собрались за Урупом на горе. Там же располагались отряды и других станиц. Фронт тянулся от Попутной по хребту Мазаевских, Макеевских и Стояловских экономий до Большого Зеленчука, примерно на 50 км. Белые сплошной линии фронта не имели.

Для подавления восстания собрали значительные силы. Группа Баталпашинского отдела под командой Балахонова насчитывала 12 тысяч человек, отряд Морозова – 300 человек и Лабинский полк командой И.Н. Сучака. Части были хорошо вооружены: имели до 20 орудий, до 40 пулемётов и 2 конных группы по 250-300 человек.

До 20 чисел мая бои шли с переменным успехом. Часть отряда Балахонова была отрезана от главных сил войсками полковника Васильева в районе станиц Спокойной, Надёжной, Бесстрашной. Белые хотели окружить и уничтожить эту группу. Но ночью 21 мая Мало-Тенгинский отряд Алтухова соединился с Балахоновым и совместными усилиями прорвали окружение.

Казьминский отряд Куцемелова переправился через Уруп у станицы Попутной, освободил её и начал наступление на Отрадную. Вскоре они заняли её. Но, вместо того, чтобы вывести отряд на ночь из расположения станицы, Куцемелов расположил его на юго-западной окраине станицы. Ночью отряд был окружён белыми и разгромлен. Погибло 84 бойца. Сам Куцемелов был тяжело ранен. Части отряда, с двумя орудиями и пулемётами, удалось прорваться и выйти на правый берег Урупа к своим частям.

В начале июня Отрадная была снова освобождена. Контрреволюция в станице была разгромлена. Белые отступили в горы.

Советские войска начали наступление по всему фронту. По приказу Балахонова, Гусаровский отряд направляется через Попутную на Спокойную Синюху и Бесстрашную, Казьминский, Попутненский и Отрадненские отряды – на Спокойную и Надёжную. Белогвардейцы основательно вытеснены в лесные предгорья.

В конце июня на Кубани были фронты: Азовский и Ростовский против немцев, Кущёвская-Тихорецкая и Тихорецкая-Торговая, вдоль линии железной дороги, против Деникина, район Торговая-Великокняжеская-Платовская – против Донских контрреволюционных войск Попова, Мамонтова, Быкодорова, Золотарёва и других. Кроме того, многие полки и отряды боролись с местными бандами и контрреволюционными мятежами на Таманском полуострове в районе Краснодара, Армавира, Майкопа, Новороссийска, в станицах Баталпашинского и Лабинского отделов, в сёлах Благодарненского и Александровского уездов Ставропольской губернии. Общая численность советских войск на Северном Кавказе составляла 75 тысяч штыков и сабель. Такого количества было достаточно, чтобы уничтожить Добровольческую армию Деникина. Но распыленность частей и слабость управления ими не позволяли собрать все силы в один кулак для нанесения решительного удара по врагу.

Главком Калинин считал фронт против немцев главным, а фронт против Деникина - второстепенным. К тому же между главкомом и его помощником Сорокиным не было согласия. Сорокин под разными предлогами уклонялся от выполнения приказов Калинина о переброске войск из-под Батайска в район Тихорецкая - Торговая. Войска были растянуты на 350 км, а потому оборона была почти везде слабой.

Борьба Красной Армии на Северном Кавказе против Добровольческой армии Деникина имела большое значение для обороны Царицина и боевых действий Красной Армии против Донской контрреволюции. Советские войска на Северном Кавказе не позволили Деникину и Краснову объединить свои силы для похода на Москву в 1918 году.

Борьба за Ставрополь

В связи с надвигающейся угрозой, со стороны Добровольческой армии Деникина, почти все верные Советской власти войска были отправлены из Ставрополя в район Белая-Глина-Торговая. Воспользовавшись этим, левые эсеры, работавшие в советских органах, 28 апреля совершили переворот. Штаб, во главе с генералом Рудневым, создал военно-революционный комитет из левых эсеров. Мятежники арестовали Совнарком Ставропольской республики во главе с председателем Понамарёвым и пытались захватить власть. Но это им не удалось. В тот же день Губисполком освободил арестованных, а эсеров РВК распустил. Создавшейся в Ставрополе обстановкой воспользовались скопившиеся в городе офицеры, а их было до 3-х тысяч. Они съехались с разных концов страны и выжидали удобного момента для выступления против Советской власти. Офицеры выступили с оружием в руках. На помощь им спешили банды Шкуро из Баталпашинского отдела. Но на помощь Ставрополю пришли войска с фронта и подавили офицерское восстание.

Борьба с контрреволюцией на Тереке

Терская Советская Республика провозглашена 5 марта 1918 года, но все её признали. Контрреволюция на Тереке была особенно сильна. К тому же, во Владикавказ прибыла английская военная миссия, которая установила связь с Бичераховым, возглавлявшим контрреволюционное движение в Моздокском отделе.

Английская миссия развернула широкую шпионскую деятельность и антисоветскую пропаганду в Ингушетии и Чечне.

Большевики Пятигорска помогли установлению Советской власти в Ессентуках, Кисловодске, Железноводске и в станицах Пятигорского отдела.

В начале июня в Ессентуках враги подняли мятеж. Одновременно с этим, банды Шкуро сделали налёт на Ессентуки и Кисловодск. Такие налёты совершали неоднократно. Они совпадали с началом второго похода Деникина на Кубань.

В июне поднял мятеж в Моздоке Бичерахов. Положение Советской власти на Тереке летом 1918 года было исключительно тяжёлым. Дело осложнялось ещё и тем, что в Закавказье, Баку и Дагестан хлынули английские и немецко-турецкие интервенты, опиравшиеся на предателей революции – грузинских меньшевиков, эсеров и буржуазных националистов.

Вторжение Добровольческой армии Деникина на Кубань

Во второй половине июня немецкие войска под Батайском и на Тамани сковывали главные силы Красной Армии Северного Кавказа. Восставшие в станицах Кубани, Терека, аулов Дагестана отвлекали резервы советских войск на борьбу с внутренними мятежами. Деникин использовал эту обстановку для наступления на Кубань.

Первый удар белые нанесли в районе села Средне-Егорлыкского и станицы Новгородской, где оборонялась бригада Жлобы Д.П. Противник понёс большие потери, но захватил Егорлыкское.

Три пехотных дивизии Деникин направил на Торговую. Сильные бои развернулись у станицы Шаблиевской. Здесь был убит деникинский генерал Марков. 25 июня Торговая была занята белыми.

Главком Калинин отдал распоряжение Сорокину перебросить одну дивизию с Ростовского боевого участка на защиту Тихорецкой, но Сорокин начал наступление на Мечетинскую, где находились резервные части Деникина. Наступление сначала было успешным. Деникину пришлось перебросить из района Торговой на Егорлыкскую.

На усиление обороны участка Белая Глина - Песчаноокопское были переброшены из Ейского отдела несколько полков и отрядов под общим командованием Федько И.Ф. Под Песчаноокопской разгорелся бой. Наши части отступили, но противник был настолько обескровлен, что о преследовании советских войск не могло быть и речи. Для обороны Белой Глины сосредоточена большая группа войск до 10 тысяч бойцов. Здесь была и бригада Жлобы Д.П. Белые рассчитывали окружить и уничтожить советские войска в районе Белой Глины.

В ночь на 6 июля белые перешли в наступление, но, наткнувшись на сильное сопротивление, решили обойти Белую Глину с юга и севера. Поэтому советские войска вынуждены были начать отход на Тихорецкую.

Образование Северо-Кавказской республики

В начале июня в Екатеринодаре собрался Северо-Кавказский съезд большевиков, который объединял партийные организации Кубани, Черноморья, Дона и Терека. Съезд избрал краевой комитет во главе с Крайневым.

После партийного съезда был созван съезд Советов Северного Кавказа, куда вошли Кубано-Черноморская, Терская и Ставропольская республики. Большую работу на съезде провёл Серго Орджоникидзе. Съезд избрал ЦИК в составе председателя Рубина и членов Полуяна, Крайнева, Швец и других. Северо-Кавказская республика входила в состав Российской Федерации.

Образование Северо-Кавказской республики обеспечивало единое действие Советов Кубани, Терека, Черноморья и Ставропольщины в борьбе против контрреволюции.

В принятой съездом резолюции говорилось, что для достижения окончательной победы над буржуазией и окончательного укрепления завоевания социалистической революции и советской власти, для организации успешной совместной борьбы надвигающей на Северный Кавказ бандой германских, турецких, грузинских и донских контрреволюционеров, необходимо самое тесное объединение всех советских республик между собой и самая тесная связь их с центром.

Неудачи советских войск под Тихорецкой и Ставрополем в июле 1918 года

Против Тихорецкой Деникин двинул 3 пехотные и одну кавалерийскую дивизии и конно-офицерский полк. Советские войска почти не имели боеприпасов. 14 июня Тихорецкая была окружена и захвачена деникинцами. Советское командование растерялось. Главком Калинин не имел плана дальнейших действий и все надежды возлагал на Царицын.

Захватив Тихорецкую, Деникин бросил сильную группу войск вдоль железной дороги на Сосыку – Кисляковскую. Кавалерийские части Кочергина не выдержали натиска белых и отошли. 18 июля белые заняли железнодорожный узел Сосыку.

Войска Сорокина, отходившие от Батайска и Кущёвской, оказались между немцами и группой войск белых. Лишь упорное сопротивление войск Кочергина позволило Сорокину с 30-тысячной армией оторваться от немцев и отойти в район Тимошевская-Брюховецкая.

Плохо было и на других участках фронта. 18 июдя белые захватили Кавказскую, а затем Тифлисскую и Ново-Александровскую.

Казачья бригада полковника Шкуро из района Курсавки прорвалась к Ставрополю. Находившиеся в городе офицеры 10 июля подняли восстание, но рабочие отряды подавили его. Во главе обороны города стоял бывший генерал Рудин, который оказался предателем. Захватив с собой все документы, он перешёл на сторону белых. В городе было недостаточно сил, чтобы отразить натиск деникинцев. 21 июля Ставрополь был сдан.

Для обороны Ставрополя Деникин развернул отряд Шкуро во вторую казачью дивизию во главе с полковником Улагаем. Сам Шкуро был назначен командиром отдельной казачьей бригады, которая действовала в районе Баталпашинска.

После падения Ставрополя генералы и помещики вернулись на ставропольщину, начали отбирать у крестьян помещичьи земли и чинить произвол. Всё это сказалось на настроении населения, и приток в ряды Красной Армии в этих районах усилился.

27 июля белые заняли Армавир. Его оборонял Армавирский пехотный полк и мелкие отряды из рабочих железнодорожников. Обороной Армавира, до прихода отступающих из района Тихорецкой частей, руководил военный комиссар Лабинского отдела И.Б. Шевцов. Через три дня группа советских войск под командованием Г.Л. Зуева выбила белых из Армавира и отбросила их к Прочноокопской.

Таким образом, через две недели после занятия Тихорецкой, Деникину удалось захватить Кавказскую, Ставрополь, ряд важнейших станиц и вплотную подойти к Армавиру. Деникинская армия оказалась в весьма выгодном положении, так как из района Тихорецкой можно свободно действовать в любом направлении и захватывать любые районы Северного Кавказа.

Главная группировка советских войск Северного Кавказа в районе Екатеринодара-Тимошевской оказалась отрезанной не только от Царицына, но также и от советских войск Ставрополья и Терека. В этих условиях развернулась борьба за Екатеринодар.

Борьба за Екатеринодар

25 июля казачья дивизия Покровского возвращалась из Азова через станицы Старо-Минскую и Ново-Минскую и с севера подходила к Брюховецкой. Девизия генерала Эрдели заняла Ново-Корсунскую, а остальные 2 дивизии Деникина, продвигаясь до железной дороги, заняли Пластуновскую, Кореновскую, Динскую. Создалась непосредственная угроза Екатеринодару.

Партийные и советские организации Екатеринодара и ЦИК Северо-Кавказской республики призвали трудящихся стать на защиту города. Руководство обороной было возложено на Подвойского И.И. 4 тысячи штыков и сабель, а также один бронепоезд Екатеринодар послал на выручку Динской.

27 июля главные силы Красной Армии Северного Кавказа численностью 30-35 тысяч штыков и сабель нанесли контрудар из Тимошевской и Брюховецкой в направлении на Кореновскую-Выселки-Тихорецкую. Станица Кореновская была освобождена, часть Дроздовской дивизии была уничтожена. Части белых были отброшены к Пластуновской и Плотнировской. Путь отступления белым на Тихорецкую был преграждён. Две дивизии белых оказались в мешке. Положение для деникинцев создалось угрожающе. По признанию самого Деникина, белые потеряли под Кореновской и Пластуновской до 30% своего состава. Станицы Кореновская и Брюховецкая неоднократно переходили из рук в руки. Части противника потеряли между собой связь. Деникинской армии было нанесено серьёзное поражение.

Но Сорокин переоценил частичный успех и необоснованно доложил ЦИКу о полном разгроме Добровольческой армии.

3 августа решением ЦИК Сорокин назначен главнокомандующим советскими войсками на Северном Кавказе. Комиссаром при главкоме назначен Петренко С.В.

Несмотря на одержанную победу под Кореновской, наши части 5 августа стали стихийно отходить к Екатеринодару. Сорокин отдал приказ о переходе советских войск 6 августа в общее наступление на Тихорецкую, но противник предупредил Сорокина. 6 августа 5 дивизий Деникина перешли в наступление на Екатеринодар и заняли станицы Журавскую, Березанскую, Кореновскую и подошли к Динской. Советские войска отошли к Екатеринодару. После 10 дневных кровопролитных боёв 17 августа 1918 года Добровольческая армия Деникина заняла Екатеринодар.

Красная армия Северного Кавказа отходила от Екатеринодара в трёх основных направлениях: 1-ая колонна Троцевского и 2-ая колонна Эрненко отходили на Курганную и Невинномысскую, группа Кочергина – в район Белореченской, а войска Таманского отдела отошли на Новороссийск и Туапсе, совершая свой героический поход, названный Серафимовичем «Железным потоком». Для преследования их, Деникин послал дивизию Покровского и отряд Колосовского. А для преследования частей, отходивших на Усть-Лабинскую – Курганинск были двинуты 3-я пехотная дивизия и конная дивизия Эрдели, которая должна была переправиться через Кубань у Усть-Лабинской, но была контратакована 4-ой колонной Мокроусова и Ставропольским отрядом Рыльского. Эрдели вернулся для переправки в Екатеринодар.

Вместе с отступающими войсками из Екатеринодара в Армавир были эвакуированы Краевой комитет партии, ЦИК Северо-Кавказской республики и другие учреждения и организации.

Войска, отошедшие в район Белореченской, в конечном итоге заняли позицию по реке Лабе в районе Лабинская-Михайловская под общим командованием Кочергина.

Связи между отдельными группами советских войск не было. Боеприпасов было крайне мало. Царицын в это время недооценивал значение Северо-Кавказского фронта и отдал приказ об оставлении Северного Кавказа. Следовательно, все разнарядки на вооружение, снаряжение и боеприпасы аннулировались.

Поход стальной дивизии Жлобы к Царицыну

В конце августа 1918 года белогвардейцы упорно стремились овладеть Армавиром, который защищали войска Лабинского отдела и полки 3-ей колонны. Армавир – важный узел железных дорог, а поэтому его нужно было удержать любой ценой. Но, исполняющий обязанности командира 3-ей колонны, пользуясь отсутствием Жлобы, начал предъявлять чрезмерные требования к местным властям. Жлобинцами был задержан комиссар Лабинского отдела и И.Б. Житков, ему угрожали расправой, если он не передаст в их распоряжение крупных денежных сумм. Ничего не добившись у Шевцова, жлобинцы явились на заседание ЦИК и предъявили ультиматум на выдачу одного миллиона рублей. Получив отказ, временно исполняющий обязанности командира 3-ей колонны, отдал приказ своим войскам оставить свои позиции и отойти к Невинномысской. Самовольное действие 3-ей колонны вызвали упадок дисциплины и в других частях.

Обнаружив, что войска 3-ей колонны оставили свои позиции, белые перешли в наступление и заняли Армавир.

Три пехотных полка и один кавалерийский, составляющий основу 3-ей колонны, устремились через Невинномысскую и Курсавку на Святой Крест для дальнейшего похода на Царицин.

В этот критический момент в Невинномысскую прибыл из Царицина Д.П. Жлоба, находившийся в командировке почти два месяца. Он доставил на Северный Кавказ на 10 машинах двести тысяч патронов и приказ Сорокину от Военного Совета Северо-Кавказского военного округа, в котором предлагалось немедленно продвигаться к Царицыну. Из краткого приказа не были ясны причины отхода. Москва тоже не знала об этом приказе.

Сорокин приказал Жлобе оставаться на месте, назначив его начальником 3-ей колонны, а ушедшие с фронта полки приказал вернуть обратно на позиции.

Жлоба выполнил этот приказ. Он задержал свои части, расположил их на позиции в районе Невинномысская - Курсавка и отразил многочисленные атаки белых, за что был награждён ЦИК строевой лощадью.

Жлоба был не согласен с приказом Сорокина и даже жаловался ЦИК. Сорокин же, опасаясь ухода полков Жлобы с фронта, поставил перед ним задачу: направиться с двумя полками в Георгиевск для дальнейшего наступления на Прохладную-Моздок. Жлоба погрузился в вагоны и направился не в Георгиевск, а в Святой Крест, для дальнейшего похода на Царицын. Остальные полки самовольно оставили позиции и походным порядком двинулись в район Святого Креста-Благодарное (Ставропольской губернии).

Проделав 600 км, стальная дивизия Жлобы 15 октября вышла из Сарепта (не доходя 200 км до Царицына) в тыл красновским войскам и разгромила их. На поле боя осталось 1400 трупов врагов. Жлобинцы захватили 6 орудий, 40 пулемётов, 185 тысяч патронов.

Бои за Армавир – Невинномысскую

В районе Армавир – Невинномысская белые, воспользовавшись дезорганизацией боевых порядков советских войск, 19 сентября заняли Армавир, 20 сентября атаковали Невинномысскую, где героически сражались полки Балахонова и Кочубея. Противник был отброшен на Кубань, но Армавир остался в руках белых.

Однако, 20 сентября, врагу снова удалось овладеть станицей Невинномысской. Удар белых был настолько неожиданным для командования советских войск, что оно не успело эвакуировать даже Штаб. Штабная документация, в том числе и отданный накануне приказ о наступлении советских войск на Ставрополь, оказались в руках врага.

Попавшие в руки противника документы, раскрывали планы советского командования и сосредоточения советских войск. Он (противник) спешно провёл перегруппировку своих войск и предупредил намерения командования Красной Армии.

Таманцы благополучно завершили свой поход и в середине сентября 1918 года вышли в район Армавира. 17 сентября Таманская армия соединилась с войсками Лабинского фронта. 25 сентября Таманцы, вместе с первым Северо-Кубанским полком Лабинского фронта, разгромили дивизию Дроздовского и заняли Армавир.

Бои за Майкоп

Майкоп 10 сентября был оставлен советскими войсками по приказу Сорокина. В город вступили казаки генерала Деймана. С выходом Таманцев к Белореченской, Покровский потерпел несколько крупных поражений и поэтому вызвал на помощь генерала Деймана, ослабив тем самым гарнизон Майкопа.

Воспользовавшись уходом Деймана, 1-ый и 2-ой Майкопские полки, нанесли неожиданный удар по Майкопу и заняли город, освободив всех политических заключенных.

Покровский, узнав о событиях в Майкопе, направил под Майкоп всю свою дивизию. Завязался упорный бой. Город был окружён. Большая часть защитников погибла. Лишь небольшой группе, в 250 человек, удалось прорваться и соединиться с войсками Лабинского фронта.

Захватив город, белые учинили зверскую расправу с населением и захваченными в плен красноармейцами. Казаки расстреляли и зарубили шашками до 4 тысяч человек.

Бои на других участках фронта

14 сентября турецкие интервенты заняли Баку, а затем прорвались в Дагестан. Немцы, оккупировав Грузию, устремились по Военно-Грузинской дороге на Владикавказ. Деникинская армия, одержав победы на Кубани и Ставрополье, пыталась создать единый фронт с немцами и турками от Азова до Каспия.

Для Советской республики было жизненно важно удержать Терскую область, богатую нефтью и продовольствием. Осуществлению этой задачи способствовал Георгиевский боевой участок, протяжённостью 120 км. Этот боевой участок имел 3163 штыка, 518 сабель, 55 пулемётов, 27 орудий. Участок держался до глубокой осени, до самого наступления Красной Армии. Контрреволюция была разгромлена и к 20 ноября 1918 года во всей Терской области восстанавливается Советская власть.

Против казачьих банд Шкуро, в районе Кисловодска, сложился Кисловодско – Суворовский боевой участок. Он насчитывал 2390 штыков, 1296 сабель, 37 пулемётов, 16 орудий и 12 бомбомётов. Командование участком осуществлял Н.Г. Ильин, а после его смерти Г.Л. Зуев. В октябре и ноябре 1918 года на этом участке шли жестокие бои.

В начале августа во Владикавказе собрался 4-ый съезд народов Терека. 6 августа в город ворвались белогвардейцы и подняли мятеж. Белым удалось захватить половину города.

Советские войска уже приняли решение 10 августа оставить город и отойти к Беслану. В начале отступления на помощь Владикавказу пришёл отряд грузинских рабочих. Решено сразу же начать наступление на Владикавказ. В результате упорных боёв белые были разбиты. 17 августа восстание было подавлено. Съезд возобновил свою работу.

10 августа бичераховцы подняли восстание станиц Сунженской линии. Они ставили целью захват Грозного. Город осаждали с трёх сторон. Только в ноябре, с помощью прибывших из Владикавказа двух пехотных полков враг был разбит и осада Грозного ликвидирована.

К концу сентября 1918 года почти вся Терская область была охвачена вооружённой борьбой с контрреволюцией. Бичераховские войска оказались распыленными по всей области и серьёзной угрозой основным пролетарским центрам, таким как Пятигорск, Георгиевск, Владикавказ, Грозный, Кизляр, представлять не могли.

Наступление на Ставрополь

4 октября 1918 года был создан Реввоенсовет Красной Армии Северного Кавказа. На заседание Реввоенсовета 7 октября обсуждалась директива командования Южного фронта (Сталин, Ворошилов) о наступлении Северо-Кавказских частей на Батайск и об оказании помощи Терской республике по сохранению нефтепромысла Грозного.

Сорокин был не согласен с Директивой и предложил свой план, план наступления на Ставрополь. В соответствии с решением Реввоенсовета Сорокин дал приказ, по которому Таманские войска, войска Белореченского участка и 10 колонна перебрасываются к Невиномысской, а остальные войска на линию Ахметовская-Упорная-Урупская-Армавир

С идеей этого приказа был не согласен командующий Таманской армии Матвеев и командир кавалерийского корпуса Кочергин. Они считали более целесообразным вести наступление на Кавказскую-Тихорецкую с последующим развитием удара на Екатеринодар, а в случае неудачи пробиваться на Царицин.

Узнав об этом, Сорокин отстранил от командования Кочергина, арестовал его и потребовал расстрела Кочергина и Матвеева.

Матвеев тоже прибыл в Пятигорск, где прямо заявил о несогласии с приказом Сорокина. По настоянию Сорокина, Реввоенсовет вынес решение о расстреле Матвеева.

Благодаря заступничеству Федько, Смирнова и других, Кочергина удалось спасти. Он был только отстранён от должности.

Расправа над Матвеевым окончательно подорвала авторитет Сорокина, как главкома, так как Матвеев пользовался у таманцев большим авторитетом. Решение Реввоенсовета об аресте и расстреле было большой непоправимой ошибкой Реввоенсовета Северо-Кавказской Красной Армии.

В целях сокращения линии фронта, по приказу Сорокина, войска с рубежа по реке Лабе отводились на позицию по реке Урупу. Эти войска отводились в первую колонну под командование Федько.

Конный корпус, сформированный Кочергиным, сначала тоже отводился на Уруп, а затем был переброшен в район Невинномысская-Курсавка.

Войска Армавирского фронта от Армавира до Невинномысской объединялись в 7-ую колонну под командованием Гудкова И.П.

9 колонна Балахонова занимала позицию в районе Курсавка-Воровско-Лесная.

10 колонна Зоненко сосредоточилась в районе Невинномысской с задачей наступления на Ставрополь правее Таманской армии.

Таманская армия, находившаяся в районе Армавира, перебрасывалась к Невинномысской.

Общая численность войск, наступающих на Ставрополь, составляла 50 тысяч штыков и сабель при 300 пулемётах и 86 орудиях. Но боеприпасов было мало, по 10-15 снарядов на орудие и 30-40 патронов на винтовку.

Таманская армия начала наступление 24 октября, а 28 октября Ставрополь был освобождён. Преследовать отступающего противника Советские войска не могли из-за отсутствия боеприпасов.

Бои на Урупе

Белые, обнаружив уход таманцев из-под Армавира, 26 октября силами дивизии генерала Казановича атаковали город и взяли его.

Полки 1-ой революционной дивизии М.Н. Демуса (из 1-ой колонны Федько) отошли за Уруп.

Конная дивизия барона Врангеля атаковала части 8-ой и 1-ой колонн, оборонявших фронт станиц Урупской-Бесскорбной-Попутной. За Бесскорбную разгорелся ожесточённый бой. Она несколько раз переходила из рук в руки, а, вместе с ней, и Попутная. 30 Октября Врангелю удалось занять станицу Бесскорбную и выйти на правый берег Урупа.

Однако, в тот же день, 1-ая и 8-ая колонны снова отбросили дивизию Врангеля за Уруп, а части 1-ой революционной дивизии Демуса выбили контратакой дивизию Казановича из Армавира.

Но обстановка складывалась не в пользу Советских войск. Дивизия генерала Покровского, наступавшая на Невинномысскую, имела успех, потому, что две советские кавалерийские дивизии, действовавшие против Покровского и Врангеля, были сняты с фронта для охраны 2-го чрезвычайного съезда Советов Северного Кавказа, который занимался ликвидацией авантюры Сорокина.

Авантюра Сорокина

Сорокин, в начале Гражданской войны, был заместителем Автономова, затем – Калинина, главнокомандующих революционной армией Северного Кавказа. С 4 августа он сам стал главнокомандующим.

Сорокин – политически неустойчивый командир, склонный к авантюризму. Он окружил себя Штабом из подобных себе людей. Никакого порядка в Штабе не было, никто не знал даже численности войск, которые находились под командованием. В Штабе устраивались частые пьянки, с участием самого Сорокина.

Разногласие Сорокина с правительством Северо-Кавказской советской республики начались после создания Реввоенсовета, в деятельности которого он усматривал ущемление прав главнокомандующего.

Пока Реввоенсовет расправлялся с непокорными Сорокину командирами (расстрел Матвеева, отстранение от должности Кочергина), он терпеливо относился к Реввоенсовету, но, когда Реввоенсовет принял решение изъять все оперативные дела армии из ведения Штаба, Сорокин выступил «против». Особо натянутыми были отношения Сорокина с секретарём Крайкома М.И. Крайневым.

21 октября 1918 года Сорокин приказал оцепить гостиницу «Брестоль» в Пятигорске, где размещался ЦИК Северо-Кавказской республики, арестовать председателя ЦИК А.А. Рубина, секретаря Обкома М.И. Крайнева, председателя фронтовой ЧК Б. Рожанского, уполномоченного ЦИК по продовольствию Дунаева и расстрелять их. Адъютант Сорокина выполнил этот приказ. Позднее был захвачен и расстрелян председатель Северо-Кавказской ЧК М.П. Власов.

Чтобы объяснить этот поступок и оправдать расправу с руководителями ЦИК, Сорокин предъявил им ложное обвинение в измене и шпионской связи с белогвардейцами. Для подтверждения этих лживых обвинений, Сорокин арестовал секретаря ЦИК Минькова и младшего брата Крайнего и, путём мучительных пыток, вырвал их показания против расстрелянных, а вечером, чтобы замести следы своих странных преступлений, расстрелял и вынужденных лжесвидетелей.

Большинство командного состава и политработников потребовали созвать Чрезвычайный съезд. Открытие съезда было назначено на 28 октября в Невинномысской. Сорокин надеялся, что съезд оправдает его.

Большевистская фракция съезда ещё 27 октября вынесла решения об объявлении Сорокина вне закона, а вместе с ним и всех его приближённых.

Об объявлении его вне закона, Сорокин узнал в Курсавке и в Невинномысскую не поехал. Он направился в Ставрополь, надеясь на поддержку Таманских частей.

Съезд направил для ареста Сорокина Масштаву и Деркача на машине с пулемётами. По прибытии в Штаб Таманской армии, они рассказали о решении съезда. Полк таманцев задержал и разоружил Сорокина с его штабом и конвоем. Сорокин был посажен в тюрьму.

1 ноября в тюрьму, во время допроса Сорокина, зашёл командир Таманского полка Высленко и застрелил Сорокина. Так закончилась сорокинская авантюра. Чрезвычайный Съезд Советов утвердил нового главнокомандующего – И.Ф. Федько.

Боевые действия в Ставрополе в ноябре 1918 года

В конце октября, когда Ставрополь был занят таманцами, советские войска были вынуждены оставить Армавир и отвести их с Урупа к Невинномысской и Курсавке, где располагалась 9-я колонна Балахонова и кавалерийская бригада Кочубея.

Деникин решил собрать все свои силы в район Ставрополя для того, чтобы окружить и уничтожить советские войска. В результате 15-ти дневных упорных боёв, советские войска прорвались из Ставрополя, израсходовав все свои боеприпасы. 14 ноября Ставрополь был оставлен, а советские войска отошли на Петровское.

В боях под Ставрополем ещё раз проявила героизм и отвагу конница Кочубея, сам Кочубей и его командир Василий Трофимович Кандыбин, уроженец станицы Отрадной. Под Ставрополем погибло много наших станичников, например, Щербанёв Антон Астапович, Юдин Игнат Ефимович, Фисенко Филипп Иванович, Савенко Степан Тимофеевич, Догонов Пётр Константинович, Шкуренко Козьма Антонович, Кузеков Аким Миронович, Мирошниченко Михаил Андреевич, Колобов Павел Кузьмич, Тарахтев Иван Дмитриевич и другие.

Одной из причин поражения советских войск под Ставрополем являлось плохое обеспечение войск боеприпасами, в то время, как Деникин, имел их без ограничения. В Чёрном море появились первые транспорты Антанты с огромным количеством боевого снаряжения.

Упорные бои и отход Красной Армии на Астрахань

9-ая колонна, в которой было особенно много попутненцев, сформировалась из отрядов Баталпашинского отдела. Эта колонна долгое время вела бои в районе Курсавки. Здесь погибли наши станичники Бойченко Тимофей, Штрахов Павел и другие. Когда советские войска оставили Пятигорск и Минводы, 9-ая колонна отступила на Кизляр. Это было 20 января 1919 года.

4 февраля началось отступление Моздокской группы XI армии на Астрахань по безводным пустынным местам, протяжённостью 400 км. Отступали здесь и Цапуров К.К. и многие другие попутненцы. Частые стычки с врагом дополнялись тифом, который свирепствовал всю зиму. Около половины отступавших болело. Цапуров в походе перенёс брюшной и возвратный тиф. Спиваков Василий Ан. Труфанов Гаврил Никитович и другие погибли в астраханских песках. При отступлении от Кизляра до Астрахани погибло около 4 тысяч бойцов.

Ещё 13 января 1919 года Реввоенсовет XI Армии сообщал в Астрахань: «Положение фронта XI Армии на 13 января критическое. Последствия усталости, заболеваний, доходящих до 50%, отсутствие обмундирования и боеприпасов, деморализация и массовый переход на сторону противника некоторых мобилизованных частей, особенно Ставропольской губернии, ставят армию на край гибели…».

Таманская армия после отхода из Ставрополя вела ожесточённые бои в районе Благодарное - Святой Крест и тоже после 20 января отступила на Астрахань.

Под властью белых

С ноября 1918 года хозяевами положения на Кубани становятся белые. Началась полоса кровавых расправ с теми, кто сочувствовал и поддерживал Советскую власть.

В Отрадную прибыл карательный отряд Покровского. В полной мере проявили себя и местные каратели, как Козликин и его подручные Целуйко Иван, братья Бриженовы, Калинин Егор, Борщёв и другие.

В Отрадной каратели ворвались в районный госпиталь, где лежали раненые бойцы Попутной, Казминки, Отрадной, Гусаровки и других сёл и станиц. Из воспоминаний Мищенко Н.М. известно, что 60 человек раненых красногвардейцев были казнены на акациях прямо во дворе госпиталя. Кроме того замучены и другие красногвардейцы, попавшие в плен или же захваченные в станицах после ухода советских войск. В Попутной, Гусаровке и на хуторах казликинцы убили зав. военкома Тесленко, Екатерину Николаенко и её сына Яшку, братьев Шульгиных, Коребейника, Евдокию Прядкину, Матрёну Никитенко и многих, многих других.

В местной тюрьме, которая находилась на территории совхоз-завода эфирных масел, всю осень 1918 года белые пытали и мучили захваченных советских людей. Через эту бойню прошли и Татьяна Соломаха, и Пётр Шейко, и Лозовая, и многие десятки погибших.

В пьяном разгуле каратели врывались в дома «неблагонадёжных», вытаскивали их во двор и тут же убивали. Так убиты Алексенко Марина, Коноваленко Сергей, Никитенко и другие.

Иногда белые «развлекались», грабя и насилуя жителей станицы. Так пришли козликинцы к Котельгиной Ирине, муж которой ушёл с Красной Армией, и потребовал деньги. Денег у неё не оказалось, ну и убили женщину. Ещё пример: ворвались каратели в дом к Животковой, семья которой значится похороненной в братской могиле, изнасиловали её, и, вместе с детьми, закрыли в хате и сожгли. Убили Браковую, муж которой был в Красной армии, и бросили её под кручу. Браковая была беременной и во время избиения родила.

Не отставали от мужей и братьев – карателей женщины – Мосиенко, Стуколова и другие.

На памятнике Братской могилы имеется список 63 человек, ставших жертвой кровавого разгула белых. Это далеко не полный список погибших. Многие имена погибших остались забытыми, забыты и места их гибели.

Наступление XI Армии и освобождение Северного Кавказа

В начале 1920 года, когда деникинская армия была разбита на дальних подступах к Москве, XI армия перешла в наступление.

8 марта 50-ая Таманская стрелковая дивизия захватила, взяв много пленных, лошадей, орудий и боеприпасов, станицу Тихорецкую, а 17 марта, стрелковые дивизии Балахонова и Жлобы, освободили Екатеринодар.

В Причерноморье, усилиями большевиков, была создана повстанческая (партизанская) армия, которая 28 января 1920 года разгромила бригаду белых под Адлером, а 2 февраля освободила Сочи.

25 февраля партизаны окружили и атаковали белогвардейцев в Туапсе. Гарнизон был разгромлен. Партизаны захватили 700 офицеров, несколько тысяч казаков, 15 орудий, 100 пулемётов, полтора миллионов патронов, тысячи английского обмундирования, вагоны со снарядами и 33 миллиона рублей.

29 февраля полки 7-ой кавалерийской дивизии, 50-ая стрелковая дивизия Таманской кавалерии и отряд моряков отбили у белых Ставрополь, начав наступление на Армавир.

Станица Попутная в годы Гражданской войны

Гражданская война не обошла стороной и Попутную. Её захватило и Троицкое восстание кулачества и Урупский фронт в октябре 1918 года.

Жители станицы Попутной служили во многих воинских частях и дрались на многих фронтах. Могилы наших бойцов есть и под Сосыкой, и под Тихорецкой, и под Кизляром, и в Астраханских песках. Но больше всего наших станичников погибло под Ставрополем и в Ставропольской губернии и под Курсавкой, потому что попутненцы воевали главным образом в 9-ой колонне Балахонова, в коннице Кочубея и в Таманской армии, которые пополнялись бойцами Баталпашинского отдела.

По данным опросного листка (Архив. Фонд Р-475, дело 98, лист 64), из Попутной в годы войны ушло в Советскую Армию добровольцами до 1000 человек, мобилизовано до 1500 человек. Достоверность этих сведений подтверждается и списком погибших в 1918-1919 годах, который насчитывает 183 человека. И все они вступили в Красную Армию добровольно. Копия списка прилагается.

Безусловно, список не включает в себя всех погибших. Их значительно больше. По данным этого же опросного листка, число погибших достигает до 500 человек.

Из числа мобилизованных далеко не все честно боролись за Советскую власть. Среди мобилизованных были и перебежчики, и дезертиры. В том же опросном листке говорится, что дезертиров и зелёных по Попутной было около 100 человек.

Попутная пополняла ряды не только Красной Армии, но и ряды белогвардейцев и всяких белогвардейских банд. В Архиве имеется список, ушедших с белыми, с белогвардейскими бандами, убитых в боях с Красной Армией, расстрелянных за бандитизм или же бежавших за границу. Этот список насчитывает 390 человек. Нужно учесть, что этот список относится к началу 1921 года и в него вошли только те, кто к этому времени не вернулся, не явился с повинной. К 1921 году проведён целый ряд амнистий, которые представляли право безнаказанно вернуться в станицу и честно начать службу в рядах Красной Армии. Конечно, такие были. Многие искупили свою вину раскаянием и честным исполнением долга советских граждан. Следовательно, количество попутненцев, служивших у белых, было значительно больше, чем это указано в списке (Из материалов архива, фонд Р-570, опись 1, дело - 4).

Ревком приступил к работе

17 марта освобождён Армавир. В эти же дни был взят Екатеринодар. На Кубани восстановлена Советская власть.

Уже 20 марта состоялось первое заседание Попутненского Ревкома. Первые дни деятельность Ревкома была несмелой, нерешительной, да и обстановка была тяжёлой. Старых опытных работников не было, они ещё не вернулись из армии, а новые не имели опыта. Антисоветский дух был ещё силён.

В первые дни заседания проводились ежедневно, а иногда и по несколько раз в день. 20 марта председателем Ревкома избран Тарахтев, 22 марта – Жебелев, 26 марта – Захарченко Григорий. Менялись и другие работники Ревкома.

При Ревкоме были отделы, возглавляемые заведующими: земельный отдел – Хомяковым, здравоохранение – Соболевым, образование – Дворниковым, общий – Коноваленко, начальник милиции – Кушнарёв, а с 13 апреля – Аулов.

Ревком занимался учётом хлеба и зерна станицы, для чего создана комиссия из 15 человек, во главе с Коваленко. Для организации работы школ, организации продотряда, учёта имущества семей красногвардейцев, разграбленного и распроданного белыми, была создана комиссия в составе Ивонина Петра, Доценко Андрея, Сорокина Дмитрия. Создана также комиссия для учёта и изъятия огнестрельного оружия, установления порядка и охраны станиц. Образована и контрольная (ревизионная) комиссия в составе: Лесик Данила, Богданов Андрей, Тритенко Александр.

При Ревкоме был отряд милиции, возглавляемый Ауловым. В него входили милиционеры: Храмышев Антон, Давыденко Фёдор, Таскин Григорий, Черноусов Иван, Колобов Константин, Хухряжский Василий. Для милиции имелось 7 лошадей под седлом. Кроме того, 11 лошадей в упряжке было в ведении Ревкома.

24 апреля 1920 года в станице возник большой пожар. Сгорело более 10 домов. Ревком неоднократно обсуждал мероприятия по оказанию помощи погорельцам. Им выдавалась по твёрдым ценам мука и другие продукты. В отчёте о деятельности Ревкома за май говорится, что пострадавшим от пожара выдано пособий на 545 душ 480 тысяч рублей.

9 мая обсуждается вопрос об открытии в станице Попутной приюта. В решениях поручено хутору Хорину посадить для приюта 4 десятины картофеля и 2 десятины капусты и помидор. Помещение было решено приготовить в доме Фёдора Ивахникова.

7 мая Ревком возбуждает ходатайство перед командованием XI Армии о возвращении для работы в Попутненском Ревкоме Н.Т. Шпилько А 20 мая Ревком возбуждает ходатайство перед командованием 9 Армии о возвращении для работы в Попутненском Ревкоме Коссовича Григория. В ходатайстве указывается, что Коссович Г. работал в Ревкоме в 1918 году, был членом Совета и что он способен организовать коммунистическую ячейку, которой в станице сейчас нет. Также указывается, что в станице очень мало коммунистов и нет ни одного старого советского работника. В ходатайстве также говорилось, что станица трудная, она выделялась своей контрреволюционностью в 1918 году и что сейчас казачье сословие настроено неблагоприятно по отношению к Советской власти. (Архив, фонд Р-475, дело 98, лист 36)

И уже 5 августа Ревком разбирает заявление Захарченко Григория об освобождении его от должности председателя Ревкома по причине слабого здоровья. Постановили: просьбу Захарченко Григория удовлетворить. Утвердить в должности председателя Ревкома станицы Попутной Коссовича Григория (Архив, фонд Р-475, дело 98, лист 51) .

Воинские части вообще охотно помогали станичным Ревкомам. 13 мая решается вопрос о распределении 8 лошадей, полученных от Таганрогского полка. Одновременно обсуждается вопрос о посылке представителей для получения лошадей в Штабе 294 полка.

А с руководящими работниками станицы в начале 1920 года было действительно плохо. Из 7 членов Ревкома только три были партийными, при этом – малограмотными. Из 16 советских работников коммунистов было всего 6.

К концу 1920 года положение изменилось к лучшему. В станице была партийная организация из 32 человек и комсомольская – из 29 человек. Из жителей станицы образовалась сельхозартель, которая насчитывала 96 человек. Она имела запашку: озимой пшеницы – 300 десятин, овса – 22 десятины, гречихи – 3 десятины, картофеля - 1,5 десятины, подсолнуха и кукурузы – 1 десятину.

К концу этого же 1920 года открыты 2 детских дома на 80 человек. В станице работали 4 школы первой ступени, с количеством учащихся 840 человек и одна школа второй ступени для 60 человек. В станице Попутной было 26 учителей. Открыты 18 школ по ликвидации неграмотности. В станице открыли библиотеку, которая имела 1200 книг. Больницы не было, но было 3 фельдшера.

В 1920 году в пользовании станицы было 13 тысяч десятин земли, но засевалась она далеко не вся. Посевы озимой пшеницы составляли всего 606 десятин.

Продразвёрстка на станицу установлена 121 тысяча пудов зерна, но на декабрь 1920 года выполнено всего 30121 пуд. Зажиточная часть населения почти открыто саботировала выполнение продразвёрстки. Ещё в сентябре была запрещена продажа-покупка хлеба и зерновых продуктов без ведома Ревкома. Но это не улучшило положение плана продразвёрстки.

Плохо было с положением продразвёрстки и в январе 1921 года И вот 20 февраля в станицу прибывает сводный продотряд. Попутная объявляется на осадном положении. Хлеб у зажиточной части населения изымается с применением вооружённых сил. (Архив, фонд Р-570, дело 2, лист 19)

Буцкий Иван Иванович – председатель Исполкома
Смондарь Владимир – зам. Пред. Исполкома
Шпилько Назар Трофимович – зав. отделом труда
Макуха Онисим – зав. земотделом
Иванов Иван – зав. отделом
Нестеренко Пётр – пред. комхоза
Гребенщиков Иван
Захарченко Григорий
Соломаха Николай – секретарь

На заседании Совета 3 апреля присутствуют все члены исполкома, перечисленные выше и члены Совета: Бандура Иван, Садовский Яков, Кларин Андрей, Марченко Козьма, Симоненко Захар, Павленко Григорий, Скибенко Фёдор, Коноваленко Семён, Лесик Данил, Манохин Николай, Холодов Козьма, Чёрный Марк, Григоренко Иосиф, Ушаков Михаил, Слуцкий Павел, Тарунда Макар, Гречко Ефим, Рыбин Сидор, Захарюта Василий, Богданов Андрей, Глотов Иван, Литвыинов Леонтий, Чумаченко Филипп, Дерюгин Николай, Гуржий Алексей, Мартынов Василий, Даценко Андрей, Помазанов Евдоким, Степанов Иван.

Конец бандитизма

Во время разгрома Деникина, Врангелю удалось укрыться в Крыму, где он с помощью Антанты укрепился и готовил новый поход против Советской России.

В этом новом походе Врангель возлагал большие надежды на Кубань, с остатками контрреволюции которой он был всё время связан. Для поднятия мятежа на Кубани Врангель готовил десант генерала Улагая, а внутри Кубанского края, особенно в предгорной части, собирал контрреволюционные силы генерал Хвостиков. Он вдохновлял местные банды, снабжал их оружием и боеприпасами.

Уже в начале июля 1920 года на Кубани и в наших местах складывается тревожная обстановка. Хотя открытых мятежей и не было, но белогвардейские банды часто делали налёты на Ревкомы станиц, железнодорожные станции, склады и т.д.

15 июля 1920 года Лабинский Ревком издал приказ, в котором говорилось: «Первые месяцы противники Советского государства как будто стихли и примирились с новым строем. Советская власть не применяла репрессивных мер. Контрреволюция подняла голову и начала вести агитацию против Советского строя, против продовольственной политики, против монополизации промышленности». Дальше в приказе говорится, что те станицы, которые будут нарушать революционный порядок, будут сметены до основания.

Приказ возымел своё действие. Открытых контрреволюционных выступлений в наших местах не было. Высадившийся на Кубани десант Улагая 2 сентября был разгромлен. Поднять революционное восстание контрреволюции Хвостикову не удалось.

После разгрома Врангеля в 1921 году были ликвидированы и белогвардейские банды Хвостикова. Для ликвидации бандитизма прибыли регулярные войска части: 6 полк Чонгарской дивизии и 10 полк 14 дивизии. Бандитизм окончательно ликвидирован.

Политическую ситуацию весны-лета 1917 г. в России с легкой руки В.И. Ленина было принято характеризовать как «двоевластие» Временного правительства и Советов. В Кубанской области, как и на всем казачьем Юго-Востоке, имело место принципиально иное соотношение сил, которое генерал А.И. Деникин в своих мемуарах назвал «троевластием». Деникин А.И. Очерки русской смуты. Борьба генерала Корнилова (август 1917 г. - апрель 1918 г.). Т. 2. кн. 2. - Москва, 2005. - С. 518. Помимо упомянутых на Кубани присутствовала еще одна действительно серьезная сила - казачьи сословные органы власти.

Известие о свержении самодержавия не привело на Кубани и в Черноморье немедленному смещению старых властей. Начальник Кубанской области атаман Кубанского казачьего войска генерал М.П. Бабыч заявил о подчинении Временному правительству и продолжал «руководить» областью. Бровкин В.Н. Россия в гражданской войне: власть и общественные силы / В.Н. Бровкин // Вопросы истории. - 1994. - №5. - С.29-30 В отделах и станицах Кубани сохранялось атаманское правление и казачье самоуправление. Одновременно в городах области и губернии стали формироваться новые органы власти: гражданские комитеты, комитеты общественного спасения и Советы.

2 марта 1917 г. из представителей меньшевиков, эсеров и большевиков был на избран исполком (исполнительный комитет) первого на Северном Кавказе Екатеринодарского Совета рабочих депутатов. Вскоре в состав исполкома Совета вошли также казаки и солдаты, и он стал называться Советом рабочих, солдатских и казачьих депутатов. Поскольку Временное правительство передало все полномочия на местах гражданским комитетам, меньшевики и эсеры помимо Советов, где они доминировали, активно участвовали и в их работе. Так, в Екатеринодаре городской Совет возглавлял меньшевик Д.Ф. Сверчков, председателем гражданского комитета был эсер с Турутин, в Новороссийске Совет возглавлял меньшевик Б.О. Прохоров, аналогичная картина наблюдалась и в других крупных населенных пунктах Кубани и Черноморья. Гордеев А.А. История казаков.- Москва, 1993. - С. 227. Но преобладающее влияние в гражданских комитетах имели кадеты. Именно представителей «партии народной свободы», как именовали себя конституционные демократы, Временное правительство направляло на места в качестве своих комиссаров. В этой роли 16 марта 1917 г. в Екатеринодар прибыл казачий депутат IV Государственной думы кадет К.Л. Бардиж, который сразу же был избран председателем временного Кубанского областного исполнительного комитета. Комиссаром Временного правительства в Черноморской губернии был назначен кадет Н.Н. Николаев. 26 марта управление на обеих территориях официально перешло к комиссарам Временного правительства, и постановлением Бардижа последний кубанский наказной атаман Бабыч был отправлен в отставку «за болезнью, с мундиром и пенсией». Гражданская война: Материалы по истории Красной Армии.- Москва, 1923-1924. - С. 460

Первые крупные разногласия между казаками и иногородними проявились на областном съезде уполномоченных населенных пунктов Кубанской области, состоявшемся в Екатеринодаре с 9 по 18 апреля 1918 г. На.него прибыли более тысячи человек: представители станиц, сел и хуторов, аулов, а также делегаты от различных партий (преимущественно эсеры) и общественных организаций. Съезд подтвердил полномочия гражданских комитетов как органов новой власти, однако не распространил их функции на казачье население, для которого сохранялось атаманское правление.

Таким образом, было закреплено существование двух параллельных структур управления областью. Вместо временного Кубанского исполнительного комитета съезд избрал областной Совет во главе с исполнительным комитетом, в который вошли по два казака и иногородних от каждого из семи отделов области и четверо горцев. Однако съезд не смог достичь согласия по вопросам управления областью, предоставления невойсковому населению равных с казаками прав, урегулировал имя земельных споров. Подтвердив права казачества на паевые земли и войсковое имущество, съезд отложил принятие окончательного решения до созыва Учредительного собрания. Бровкин В.Н. Россия в гражданской войне: власть и общественные силы / В.Н. Бровкин // Вопросы истории. - 1994. - №5. - С.29-30.

На Кубани повторилась общероссийская патовая ситуация: «вопрос о земле правомочно решать только Учредительное собрание, созыв его возможен лишь по окончании войны, война до победного конца». Но скорого окончания войны, тем более победного, не предвиделось. В этой обстановке с 17 по 22 апреля в Екатеринодаре проходил съезд представителей станиц Кубанской области. В первый же день его делегаты провозгласили создание войсковой Рады и временного войскового правительства. В его состав вошли казаки - члены Кубанского областного исполнительного комитета и те, кто был избран самой Радой. Председателем Рады стал Н.С. Рябовол, а правительство возглавил полковник А.П. Филимонов. Часть депутатов Рады из числа зажиточных казаков-черноморцев, к которым принадлежал и Рябовол, являлись сторонниками «самостийного» пути развития Кубани в составе «неньки Украины». Представители малоземельного линейного казачества традиционно тяготели к России. К их числу относился и председатель первого кубанского правительства А.П. Филимонов, будущий войсковой атаман. В течение всего периода существования Рады между этими группировками шла политическая борьба, которая не утихла даже в эмиграции. Венков А.В. Антибольшевистское движение на юге России на начальном этапе гражданской войны /А.В Венков. - Ростов- на- Дону, 1995. - С. 314.

Наростало противоречие между казаками и иногородними, проявившиеся еще весной на областном съезде крестьянских и казачьих уполномоченных, к лету усилились. События на Кубани развивались, опережая общероссийские, и по иному сценарию: 2 июля члены Кубанского войскового правительства покинули заседание областного исполкома, спустя два дня войсковая Рада объявила Кубанский областной Совет распущенным, а 9 июля комиссар Временного правительства Бардиж передал ей всю полноту власти в области. Рада сразу же приступила к ликвидации местных Советов. Поликарпов В.Д. Начальный этап гражданской войны / В.Д. Поликарпов. - Москва, 1980. - С. 390. В станичных приговорах их исполкомы признавались «нежелательными» и распускались.

Таким образом, если в центре страны 4 июля период двоевластия закончился переходом власти в руки Временного правительства, то на Кубани первую скрипку стала играть казачья администрация. Ни «верхи», ни «низы» кубанского казачества, как на фронте, так и в тылу, не поддержали августовское выступление генерала JI.Г. Корнилова. Первые понимали, что его победа могла привести к утрате демократических институтов, обретенных войском после Февральской революции (выборный войсковой атаман, возрожденная Рада, собственное казачье правительство). Угроза реставрации прежней системы управления войском страшила формирующуюся казачью полтическую элиту не меньше, чем призрак большевизма. В ходу у кубанцев была поговорка: «Мы не большевики и не кадеты, мы казаки-нейтралитеты». Галин В.В. Интервенция и гражданская война. - Москва, 2004. - С. 358На Кубани «кадетами, после того как они поддержали Коринлова, стали называть всех «контрреволюционеров». По признанию лидера конституционных демократов П.Н. Милюкова, само слово «кадет» стало в народе ругательным задолго до того, как Совет народных депутатов объявил партию кадетом партией «врагов народа».

После разгрома корниловского выступления эсеры и меньшевики также уступили свои позиции на политической арене большевикам. Во вновь избранном в сентябре областном Совете большевикам принадлежало две трети голосов, а в его исполнительном комитете меньшевики и эсеры получили всего по одному месту. Председателем Кубанского облисполкома стал петроградский большевик И.И. Янковский, Екатеринодарский Совет своим председателем избрал казака большевика Я.В. Полуяна из станицы Елизаветинской. Янчевский Н.Л. Гражданская борьба на Северном Кавказе. Т.1. / Н.Л. Янчевский. - Ростов-на-Дону, 1927. Половину мест большевикам удалось получить в Армавирском Совете, укрепить позиции в Туапсинском, Майкопском, Новороссийском и ряде других Советов. Вторая краевая Рада, заседавшая 24 сентября - 14 октября, то есть еще до вооруженного восстания в Петрограде, 7 октября приняла первую конституцию Кубани «Временные основные положения о высших органах власти в Кубанском крае». Там же На ее основании управление в области передавалось краевой Раде, которая должна была избираться «правомочным» населением: казаками, горцами и коренными крестьянами. В то же время избирательного права лишались иногородние, имевшие менее трех лет оседлости, и рабочие. «Положения» предусматривали, что из числа своих членов краевая Рада формирует законодательную Раду и избирает войскового атамана.

Исполнительную власть осуществляло краевое правительство в составе председателя и десяти членов. Три места выделялось представителям неказачьего населения, в том числе одно - представителю горцев. Перехов Я.А. Власть и казачество: поиск согласия (1920-1926 гг.)/Я.А. Перехов. - Ростов -на-Дону, 1997. - С. 220 Таким образом, под юрисдикцию кубанского краевого законодательства попадало не только войсковое сословие, но и все остальное население края. При этом иногородние вместе с рабочими ущемлялись в избирательных правах и фактически не были допущены в органы законодательной и исполнительной власти. Естественно, что в крае, где казаки составляли меньшинство населения, принятие подобной конституции было воспринято как акт государственного переворота.

Социалистические партии забили тревогу по поводу создания на Кубани «аристократической республики». Как и в июле, кубанские законодатели предвосхитили развитие событий в Петрограде, приготовив в качестве альтернативы еще не провозглашенному государству диктатуры пролетариата казачью республику. Ее «внутрисословный» демократизм никак не сочетался с авторитаризмом по отношению к остальному населению края. И это стало особенно очевидно после получения из Петрограда известия об установлении рабоче-крестьянской советской власти.

Известие о падении Временного правительства повлекло за собой введение в крае военного положения, что наряду с предпринятыми накануне мерами позволяло кубанскому правительству держать ситуацию под контролем. 1 ноября 1917 г. под председательством Н.С. Рябовола открылась первая сессия Кубанской законодательной Рады. На смену войсковому пришло краевое правительство, его председателем вместо избранного в октябре войсковым атаманом А.П. Филимонова стал один из лидеров черноморцев Л.Л. Быч Проходивший в эти же дни первый областной съезд иногородних отклонил. . Новикова Л.Г. Гражданская война в России / Л.Г. Новикова // Отечественная история. 2005. № 6. - С. 142 - 158.

Предложение кубанских большевиков о признании власти Совета Народных Комиссаров и отмене военного положения, но в то же время продемонстрировал казачьим политикам, что продолжать игнорировать интересы иногороднего населения - значит повторить российский опыт. Перед лицом угрозы большевизации края Рада и правительство пошли на вынужденный компромисс. Следствием этого стало состоявшееся в декабре объединение Кубанской Рады с меньшей частью расколовшегося второго областного съезда иногороднего крестьянства. Собравшийся в Зимнем театре второй областной съезд представителей казаков, иногородних и горцев заявил о непризнании власти Совета Народных Комиссаров. Незамедлительно была избрана объединенная законодательная Рада с равным представительством (по 45 человек) казаков и иногородних, а также коалиционное правительство (по 5 человек). От горского населения избирались соответстненно 8 представителей и 1. Куценко И.Я. Страницы истории. Гражданская война на Кубани. Проблемы методологии И.Я. Куценко. - Краснодар, 1991. - С. 228. Одновременно Рада сократила избирательный ценз оседлости иногородних до двух лет и постановила, что из их числа должен назначаться один из помощников атамана. В паритетном правительстве Л.Л. Быча все пять министерских портфелей, доставшихся иногородним, получили социалисты - 4 эсера и меньшевик. Кроме того, в недавнем прошлом и сам Быч, и министр земледелия Д.Е. Скобцов участвонали в социалистическом движении. Там же

Таким образом, новое кубанское коалиционное правительство значительно «полевело». Но этот политический ход сильно запоздал, а с учетом печальной судьбы Временного правительства и вовсе был обречен на провал. Делегаты второго областного съезда иногородних и трудового казачества потребовали передачи всей власти в руки Советов. Съезд постановил признать Совет Народных Комиссаров, одновременно приняв резолюцию «Об организации власти на Кубани» и отменив все постановления Рады и правительства. Тем временем в Черноморской губернии события развивались по общероссийскому сценарию.

Первым населенным пунктом на ее территории, в котором победила советская власть, стал город Туапсе. 3 ноября власть мирным путем перешла к Туапсинскому ВРК (военно-революционному комитету). В Новороссийске 23 ноября собрался съезд Советов рабочих и солдатских депутатов Черноморской губернии. Неделей позже власть в губернии перешла к ЦИКу (Центральному исполнительному комитету) провозглашенной Черноморской советской республики. Еще одним форпостом революции в крае стали части 39-й пехотной дивизии, которая организованно прибыла на Кубань с Кавказского фронта и дислоцировалась вдоль железнодорожной ветки Армавир - Кавказская - Тихорецкая. Укомплектованная призванными из Кубанской области иногородними, дивизия сыграла роль «троянского коня» в тылу Кубанской Рады. Козлов А.И. От ревкомов к Советам на Кубани / А.И. Козлов. - Майкоп, 1989. - С. 224. Именно в Армавире - первом из городов Кубани - 2 января 1918 г. была установлена советская власть. Ермолин А.П. Революция и казачество (1917-1920 гг.) . - Москва, 1982. - С. 180 . Через полтора месяца здесь же состоялся первый съезд Советов Кубанской области под председательством большевика Я.В. Полуяна.

В руках краевого правительства оставалась лишь столица Кубани Решение о взятии Екатеринодара было принято на совещании представителен ревкомов и Советов Кубани 17 января 1918 г. в станице Крымской. Янчевский Н. Гражданская война на Северном Кавказе. - Ростовн/Д, 1927; Избранный там Кубанский областной военно-революционный комитет (ВРК) во главе с Полуяном направил краевому правительству телеграмму с предложением сдать город без боя. Предупредив, что если будет «пролитие крови - вина на вас», ВРК отправил в Екатеринодар парламентеров. Однако атаман и Рада не ответили на предложение ревкома, а парламентеры погибли. Более решительно были настроены красногвардейцы Черноморской губернии, предпринявшие две вооруженные попытки «экспорта революции» на Кубань.

22 января отряды председателя Новороссийского ревкома юнкера А.А. Яковлева стороны Энема начали первый штурм столицы Кубани. Офицеры-добровольцы войскового старшины П.А. Галаева и капитана В.Л. Покровского разбили разрозненные силы красных. В этом бою погибли сам командующий Яковлев и его заместитель С.Н. Перов. 24 января у Георгие-Афипской потерпела поражение вторая экспедиция новороссийских красногвардейцев (под командованием прапорщика эсера И.А. Серадзе). У кубанцев в этом столкновении погиб войсковой старшина Галаев. Слава победителя «большевистских банд» досталась одному Покровскому, который тут же был произведен Радой в полковники и назначен командующим войсками Кубанского края. Создание добровольческих офицерских отрядов было вынужденной мерой, так как атаман и правительство не могли опереться на фронтовые казачьи части, возвращавшиеся на Кубань. Деникин А.И. Очерки русской смуты. Борьба генерала Корнилова (август 1917 г. - апрель 1918 г.). Т. 2. кн. 2. - Москва, 2005. - С. 514. Более того, глава краевого правительства Л.Л. Быч вынужден был признать, что фронтовики «внесли свою, притом большую, лепту в смысле ускорения процесса большевизации». Ему вторил генерал М.В. Алексеев, писавший, что «кубанские казаки нравственно разложились». Действительно, с фронта в конце 1917 г. возвращались не «казаки-удальцы» образца ура-патриотической пропаганды 1914 г., а уставшие от безуспешной войны и истосковавшиеся по земле воины-труженики.

После восьмимесячных бесплодных обещаний Временного правительства они в первых лее декретах большевиков увидели то, чего давно ждали: мир и землю. В окопах «германской» поменялось и отношение казаков к иногородним крестьянам, тянувшим вместе с ними лямку опостылевшей воинской службы. Война изменила психологию и поведение фронтового казачества. Эти «дети войны» коренным образом отличались от оставшихся в тылу «отцов» - станичников. 14 марта 1918 г. красными войсками под командованием бывшего сотника И.Л. Сорокина был занят Екатеринодар. Изгнанные Рада и правительство под защитой отряда В.Л. Покровского искали встречи с Добровольческой армией генерала Л.Г. Корнилова. Деникин А.И. Поход и смерть генерала Корнилова. Будберг А. Дневник 1918-1919 годы. - Москва, 1990. - С. 108.

Как и в августе 1917 г., кубанским политикам вновь пришлось выбирать между двумя диктатурами - красных и белых. На этот раз реальная угроза большевизма толкнула Раду в другую крайность - в стан Белого движения. 23 февраля 1918 г. Добровольческая армия, покинув Ростов-на-Дону, вступила в пределы Кубани, пытаясь обрести здесь массовую опору для борьбы с большевиками. Однако этим надеждам не суждено было сбыться. «Кубанцы выжидали», -вспоминал позже генерал А.И. Деникин. Станицы, за редким исключением, не давали существенного пополнения. Отбиваясь от наседавшего противника, непрерывно маневрируя и делая в сутки до 60 верст, армия с боями продвигалась к Екатеринодару. Там же

Ключевым в истории похода стал день 28 марта, когда у станицы Ново-Дмитриевской объединились «добровольцы» Корнилова и отряд Покровского. Кубанский поход получил название «Ледяного». Богаевский А.П. 1918 год // Белое дело: Ледяной поход.- Москва, 1993. С. 27. 9 апреля начались бои за Екатеринодар. Объединенные силы Добровольческой армии насчитывали, по разным оценкам, от 6 до 9 тысяч бойцов. Им противостояли 20 тысяч красногвардейцев под общим командованием бывшего хорунжего А.И. Автономова и практически все трудовое население города. За время боев добровольцы потеряли около тысячи человек, а оборонявшиеся - в два раза больше. Казалось, победа добровольцев была близка, но ни взятие станицы Пашковской, ни даже прорыв к Сенной площади не принесли им ожидаемого успеха.

Исход сражения был предрешен утром 13 апреля, когда от осколка снаряда погиб Л.Г. Корнилов. Принявший командование А.И. Деникин, воспользовавшись просчетом руководства Красной армии Северного Кавказа, не организовавшего преследование Добровольческой армии, увел остатки своих частей в Сальские степи, где начал готовиться к новому походу на Кубань. Поражение добровольцев в Первом Кубанском походе не было случайностью. Надеждам Л.Г. Корнилова на создание «всенародного ополчения», подобного ополчению 1612 г., не суждено было сбыться. По горькому признанию А.И. Деникина, «армия в самом зародыше своем таила глубокий органический недостаток, приобретая характер классовый. Нет нужды, что руководители ее вышли из народа, что офицерство в массе своей было демократично... Печать классового отбора легла на армию прочно и давала повод недоброжелателям возбуждать против нее в народной массе недоверие и опасения...». Деникин А.И. Очерки русской смуты. Борьба генерала Корнилова. В 3 кн. Т. 2. Кн. 2. - Москва, 2005. - С. 602 . Действительно, создатели и вожди Добровольческой армии Алексеев, Корнилов и Деникин, хотя и были царскими генералами, в буквальном смысле «вышли из народа». Так, генерал-адъютант Михаил Васильевич Алексеев был сыном выслужившегося из фельдфебелей офицера - участника Севастопольской обороны. Генерал от инфантерии Лавр Георгиевич Корнилов родился в семье отставного хорунжего Сибирского казачьего войска. . Бордюгов Г.А. Белое дело: идеология, основы режимы власти. Историографические очерки. - Москва, 1998. - С. 260 И, наконец, генерал-лейтенант Генерального штаба Антон Иванович Деникин - сын простого солдата, дослужившегося до звания майора пограничной стражи. В их венах не текла «голубая» дворянская кровь, они не владели поместьями и состояниями. Они были верными солдатами той России, которой их лишили в 1917 году. Одновременно Россия знакомилась и с обманчивыми плодами большевистских лозунгов.

Наконец-то созванное в январе 1918 г. Учредительное собрание «хозяин земли русской» - было тут же разогнано большевиками, долгожданный мир обернулся гражданской войной, обещанные крестьянам земля и воля - комитетами бедноты и продразверстками. На Кубани к классовому антагонизму добавился и межсословный: пришедшие к власти представители беднейшего казачества и иногороднего крестьянства потребовали уравнительного передела земли в пользу большинства населения. В этих условиях Добровольческая армия под командованием генерала А.И. Деникина выступила во Второй Кубанский поход. Части Красной армии Северного Кавказа вели упорные бои, сумев в конце июля - начале августа 1918 г. остановить противника на участке от Кореновской до Выселок. Этот успех ЦИК Северо-Кавказской республики преждевременно расценил как полный разгром белых. Дзидзоев В.Д. Белый и красный террор на Северном Кавказе в 1917-1918 г. - Владикавказ, 2000. -С. 172

Тем временем добровольцам в очередной раз удалось взять Кореновскую и развернуть наступление на Екатеринодар. Несогласованность действий и разногласия между советским, партийным и военным руководством привели к тому, что единого решения об обороне Екатеринодара принято не было. Хотя после начала боев 14 августа станица Пашковская несколько раз переходила из рук в руки, на исходе 16 августа последние отряды красных оставили Екатеринодар, так как основные их силы уже отошли за Кубань. В два часа ночи 17 августа в город вошел Корниловский полк Добровольческой армии. Не использовав свое численное превосходство и преимущества обороны на таком естественном рубеже, как река Кубань, войска красных отступали на Армавир и далее на Невинномысскую и Пятигорск. Ермолин А.П. Революция и казачество (1917-1920 гг.) . - Москва, 1982. - С. 180 . Решающую роль в победе армии Деникина сыграли кубанские казаки, откликнувшиеся на приказ правительства и атамана о призыве в армию десяти возрастов казаков.

В конце 1919 г. противоречия между Радой и командованием Вооруженных сил Юга России (ВСЮР) достигли апогея. Но судьба Кубани теперь решалась на фронтах Гражданской войны. В конце февраля - начале марта 1920 г. в ходе боев на северо-кавказском направлении наступил перелом. Вопреки обнадеживающей поговорке белых «Зима - ваша, лето - наше», которая подтверждалась их победами в кампаниях 1918, 1919 гг., командование Красной Армии перешло в наступление. Козлов А.И. От ревкомов к Советам на Кубани / А.И. Козлов. - Майкоп, 1989. - С. 224. Решающие бои развернулись на границах Дона и Кубани у станицы Егорлыкской и села Белая Глина. 25 февраля 1920 г. в ходе кровопролитного сражения, в котором участвовало до 15 тысяч красных и 10 тысяч белых конников, была разбита главная ударная сила Деникина - казачья конница. 1 марта части 1-й Конной, 9-й и 10-й армий перешли в наступление.

Чтобы избежать полного разгрома, белогвардейцы начали отход: Добровольческий корпус - на кущевском направлении, Донская армия - на тихорецком, Кубанская - на новороссийском. На рассвете 17 марта 1920 г. части 9-й армии под командованием И.П. Уборевича начали штурм столицы Кубани. Первыми на северную окраину города вошли полки 22-й стрелковой дивизии С.П. Захарова. Конный корпус Д.П. Жлобы захватил Покровку, Дубинку, железнодорожный вокзал и переправу через Кубань. Генерал А.Г. Шкуро писал: «Лично видел позорное оставление Екатеринодара. Целые дивизии, перепившись награбленным спиртом и водкой, без боя бегут от разъездов противника. Части, прикрывающие Екатеринодар, также преступно бегут... Брошены тысячи повозок, много ценного имущества. Стыд и позор казачеству... Клянусь, что вырежу поголовно всю слободку Дубинку за восстание» Так разительно изменилась Белая армия по сравнению с той, которую видел Екатеринодар весной 1918 г. во время его штурма добровольцами Л.Г. Корнилова -героями Ледяного похода. Разгром был полным. Деникин А.И. Поход и смерть генерала Корнилова. Будберг А. Дневник 1918-1919 годы. - Москва, 1990. - С. 108.

В районе Екатеринодара было охвачено более 20 тыс. пленных, около 20 орудий, более 100 пулеметов, 20 тыс. винтовок, 5 млн 600 тыс. патронов, 300 тыс. снарядов, 4 бронепоезда, 3 аэроплана. В день освобождения Екатеринодара газеты сообщили о вступлении Красной армии в Армавир. 22 марта части 1-й Конной армии вступили в Майкоп, сданный накануне отряду Красной армии Черноморья атаманом Майкопского отдела. В ночь на 27 марта 1920 г. с севера в Новороссийск вступила 22-я дивизия, а с запада - части Красной армии Черноморья. 2 мая в районе Адлера капитулировала 60-тысячная Кубанская армия генерала В. И. Морозова.

Последние отзвуки Гражданской войны прозвучали на Кубани во второй половине августа 1920 г. Высадившиеся десанты под командованием генерала С.Г. Улагая начали боевые действия в районе Приморско-Ахтарской, на Таманском полуострове и под Новороссийском. На соединение с врангелевскими войсками из Майкопского, Лабинского и Баталпашинского отделов накануне двинулась «Армия возрождения России» под командованием генерала М.А. Фостикова. Ладоха Г. Очерки гражданской борьбы на Кубани. - Краснодар, 1923. -С. 23. Однако отдельные его отряды были рассеяны дивизиями 9-й армии и частями особого назначения (ЧОН) еще до высадки десантов на Кубани. Основная десантная группа 18 августа захватила станицы Брюховецкую и Тимашевскую, создав плацдарм для прорыва на Екатеринодар. Но развить успех не удалось, так как кубанское казачество всячески уклонялось от мобилизации. В ходе недельных боев 24 - 30 августа войска 9-й Кубанской армии М.К. Левандовского, усиленные резервами, нанесли поражение десанту. 31 августа врангелевские войска начали эвакуацию из Ачуева, которая закончилась 7 сентября.Одновременно были окончательно разбиты отряды генерала М.А. Фостикова, которые 21-24 августа пытались наступать на Армавир.

Не мало важную роль в развитии событий на Кубани и Черноморье сыграло повстанческое движение. Черкасов А.А. Кубано-Черноморское повстанческое движение (1920-1922 гг.): краткая характеристика // Былые годы. - 2006. - № 2. С поздней весны 1920 г. крестьянское и казачье повстанчество получило название бело-зеленого движения. Вообще бело-зеленые - это антисоветские части, которые могли объединять весь широкий фронт оппозиционных большевикам партий и сословных групп. В результате в бело-зеленом движении были представители от умеренных партий (главным образом эсеры) до правых (традиционалисты-монархисты). В сословном отношении повстанцев представляли и казаки, и иногородние, и черноморские крестьяне (не было только рабочих). Таким образом, бело-зеленые - это остатки политических сил, на протяжении конца 1918 - весны 1920 г. Враждовавших друг с другом. Жупикова Е. Повстанческое движение на Северном Кавказе в 1920-1925 годах: Документальные публикации и новейшая отечественная историография // Отечественная история. -2004. - № 2.

Белые, были сторонниками монархии и опирались на офицерство, бывшую администрацию Добровольческой армии и значительное количество казаков. Зеленые же были выразителями идеи «земли и воли» и опирались на крестьянство. Само по себе бело-зеленое повстанчество не представляло единой организации, а объединялось большевиками лишь по причине своей враждебности-оппозиционности по отношению к советской власти.

Начиная с 1920 г. белое и зеленое движения в своих взаимоотношениях старались соблюдать нейтралитет. Как уже было отмечено, на территории Кубани главную роль играла казачья оппозиция советской власти, которая активно действовала в 1920-1922 гг. Обычно длительный период от зарождения к становлению повстанчества на Кубани протекал крайне быстро. В мае 1920 г. вернулись на родину в колоннах военнопленных кубанские казаки, действовавшие в составе войск Кавказского побережья. К этому времени население Кубани уже по достоинству оценило деятельность советской власти, и к середине мая 1920 г. в ЧК начали поступать сведения о формировании бело-зеленых групп. Кубанская ЧК: Органы безопасности Кубани в документах и воспоминаниях / Сост. Н.Т. Панчишкин, В.В. Гусев, Н.В. Сидоренко. Под общ. Ред. Е.Л. Воронцова. - Краснодар, 1997.

Процессу создания первых повстанческих отрядов мешало одно обстоятельство - новая власть провела на территории Кубани полное разоружение станиц. Это заставило население искать компромисс с советской властью, не найдя его, значительная часть населения ушла в леса, плавни и горы. Первые повстанческие отряды создавались в ходе восстаний, вызванных продразверсткой, антицерковной политикой государства, а также нажимом на само казачество. Повстанческое движение на территории Северо-Кавказского военного округа // Красная Армия. - 1921. - № 2

Практически все казачьи повстанческие отряды создавались стихийно, и многое в дальнейшей деятельности зависело от способностей их командиров. Повстанческие отряды на Кубани необходимо разделить на два вида: отряд - однодневка и классический отряд. Различия касались сроков их существования. Практически все отряды проходили стадию перевооружения, так как зачастую начинали свою деятельность с пиками, вилами и топорами. Эта стадия - существенная проверка боеспособности повстанческого отряда, и первые крупные потери сопровождали отряд именно в это время. Если отряд на этой стадии уничтожался противником и рассеивался, то его следует считать отрядом - однодневкой, не способным организовать партизанскую деятельность.

Классическим отряд становился после перевооружения. Такой отряд получал некоторое постоянство. После перевооружения повстанческий отряд занимался обеспечением себя продовольствием и базой. С особой тщательностью выбиралось место для будущей повстанческой базы. Здесь учитывались такие факторы, как, выгодность месторасположения, то есть равноудаленность базы от ближайших населенных пунктов, возможность передвижения как конным, так и пешим строем, труднопроходимость к базе. Помимо основной базы предусматривались еще несколько запасных.

В боевой деятельности отряды вели себя по-разному, это зависело от численности повстанцев и их вооруженности. Так, повстанческий отряд хорунжего Рябоконя численностью от 18 до 25 штыков и сабель в ночные рейды уходил группами по 3-5 чел. и атаковал в разных местах. Это производилось с целью создания иллюзии многочисленности повстанцев. Также действовали повстанцы хорунжего Карасюка и других. Жупикова Е. Повстанческое движение на Северном Кавказе в 1920-1925 годах: Документальные публикации и новейшая отечественная историография // Отечественная история. -2004. - № 2.

Применялись повстанцами и всевозможные военные хитрости, среди которых особым успехом пользовалось разворачивание подков на конских копытах. Это часто вводило в заблуждение представителей силовых ведомств. Такую хитрость использовали повстанцы из отряда хорунжего Рябоконя. Красноармейцы шутили, что рябоконцы ездят задом наперед.

Таким образом, деятельность и быт повстанческих отрядов на Кубани имеют свои характерные особенности, связанные с местными условиями, использованием повстанческих методов борьбы и тактики.

Причинами прекращения бело-зеленого повстанчества стали: репрессивная деятельность советской власти, направленная на искоренение повстанчества (заложничество, массовые расстрелы, концлагеря); желание восставшего крестьянства сохранить хотя бы то, что еще большевиками отнято не было, т. е. сохранить материальные ценности; усталость от войны. Советская пропаганда в борьбе с бело-зелеными не стала причиной прекращения повстанчества. Так, в 1922 г. на Черноморье было убито, поймано или сдалось 609 повстанцев, из них добровольно сдался только 1 чел. Баранов А.В. Повстанческое движение «бело-зеленых» в казачьих областях Юга России (1920-1924 гг.) // Белая гвардия. 2005. - № 8. Это свидетельство недоверия повстанцев советской власти.

В 1920 г. на территории Кубанской области действовали бело-зеленые отряды численностью от нескольких сот до нескольких десятков тысяч человек. Одной из самых многочисленных считается Армия возрождения России под командованием генерала Фостикова. Венков А.В. Антибольшевистское движение на юге России на начальном этапе гражданской войны /А.В. Венков. - Ростов- на- Дону, 1995. - С. 314. На вооружении повстанческих частей находились пулеметы и артиллерия, правда, число последних было не значительно. Основной целью повстанческого отряда являлись активные боевые действия, направленные на захват всей территории Кубани с целью распространить восстание в дальнейшем на всю территорию России.

Для повстанческого движения на Кубани в 1920 г. в целом характерна тактика боевых действий пехоты и кавалерии. Часто повстанцы пытались удерживать населенные пункты в своих руках, так как в станицах можно было получить продовольствие и завербовать пополнение. В 1921 г. повстанчество несколько сокращается. Одновременно действуют на Кубани десятки отрядов средней численностью в 100 штыков или сабель при одном пулемете. Повстанчество понесло значительные потери в борьбе с советской властью, но, тем не менее, попыталось осуществить захват Краснодара.

На протяжении всего периода 1920-1922 гг. повстанчество себя проявляло наиболее активно в теплое время года, т. е. с конца весны и до середины осени. В остальное время года повстанчество не носило регулярного характера. Причинами поражения повстанческого движения на Кубани стали жесткая репрессивная политика по отношению не только к повстанцам, но и к их сторонникам. Черкасов А.А. Кубано-Черноморское повстанческое движение (1920-1922 гг.): краткая характеристика // Былые годы. - 2006. - № 2.

Повстанческая деятельность в 1920-1922 гг. на Кубани проявилась во всем своем многообразии. Здесь имели место убийства советского и коммунистического актива, боевые столкновения с ударными группами Кубано-черноморского ЧК, частями особого назначения, милицией и армейскими командами. Уже после снятия военного положения на Кубани и большевики добивали последние очаги белозеленого сопротивления. Дзидзоев В.Д. Белый и красный террор на Северном Кавказе в 1917-1918 г. - Владикавказ, 2000. -С. 172

Таким образом, Боевые действия на Кубани и в Черноморье были завершены. Гражданская война вступила в свою завершающую фазу, когда против советской власти сражались лишь разрозненные «бело-зеленые» отряды. В ноябре - декабре 1920 г. советская власть окончательно устанавливается на всей территории Кубани и Черноморья

← Вернуться