Ранним утром 13-го июля 1826 года на валу Кронверкского бастиона Петропавловской крепости были казнены руководители вооруженного восстания на Сенатской площади. Пятеро более чем из полутора сотен арестованных по делу «14-го декабря»: Павел Пестель, Кондратий Рылеев, Сергей Муравьев-Апостол, Владимир Бестужев-Рюмин и Петр Каховский были повешены. Тела казненных декабристов семьям для захоронения не выдавались. Место захоронения руководителей восстания до сих пор является тайной.
Такова была высочайшая воля императора. И исполнили ее настолько тщательно, что уже через сорок лет новый генерал-губернатор столицы, действовавший, как минимум с ведома сына Николая, императора Александра Второго, не смог обнаружить даже следов таинственного захоронения.
Однако исходя из принципа: «Все в России тайна, но ничто не секрет» большое количество современников казни оставили письменные свидетельства о месте захоронения декабристов. Вот некоторые из них:
« Их зарыли во рву крепостном с негашеной известью, близ самой виселицы »;
« Тела были вывезены на взморье и там брошены с привязанными к ним камнями в глубину вод »;
«Ящик с обнаженными телами пятерых увезли на какой-то остров Финского залива и закопали в яму вместе с известью »;
« Ночью в лодке перевезли тела в рогожах и зарыли на берегу острова Голодай».
Последнее утверждение, как считается, ближе к истине. По крайней мере, именно на этом острове, входящем в настоящее время в черту Санкт-Петербурга, расположены два монумента в честь декабристов. На каждом из них написано, что именно здесь покоятся останки руководителей декабрьского восстания. Расстояние по прямой между монументами составляет один километр. Сам остров в советские времена был переименован в остров Декабристов».
Попробуем проследить путь тел казненных декабристов до момента их погребения. После того, как доктора зафиксировали смерть всех пяти повешенных, тела поместили в пустой сарай, находящийся рядом с училищем торгового мореплавания. Официально считается, что из-за боязни властей перевозить тела в светлое время суток. Однако, уже с утра в народ был запущен слух, что тела были брошены в воду крепостного канала.
«Люди целый день приходили, уходили, смотрели, ничего не видели и кивали головами» - сделал запись один из очевидцев казни. Все это время тела продолжали лежать в сарае. Власти ждали наступления темноты. К утру следующего дня сарай был уже пуст. В нем остались только саваны, снятые с покойных, и доски с надписью «цареубийца».
В рапорте начальника Кронверкского бастиона, полковника Беркопфа, написано: «В следующую ночь извозчик из мясников явился с лошадью в крепость, и оттуда повез трупы по направлению к Васильевскому острову. Но, когда он довез их до Тучкова моста, из будки вышли вооруженные солдаты и, овладев вожжами, посадили извозчика в будку. Через несколько часов пустая телега возвратилась к тому же месту. Извозчику было заплачено, и он поехал домой». По словам обер-полицмейстера Тучкова, тела казненных были похоронены в общей могиле в кустах на берегу Финского залива так, что никаких признаков захоронения оставлено не было.
Тем не менее, по Петербургу ходили слухи, что место захоронения известно вдове Рылеева. Но, как выяснилось, не только ей. О некой тайной могиле на уединенном острове, как минимум четыре месяца до того момента, как выпал первый снег, было известно каждому петербуржцу. Родственник Бестужева позже писал: «Их схоронили на Голодае за Смоленским кладбищем, и, вероятно, недалеко от Галерной гавани, где была гауптвахта. Потому, что с этой гауптвахты наряжались часовые, чтобы не допускать народ на могилу висельников. Это обстоятельство и было поводом, чтобы народ повалил туда толпами».
Часовые стояли у «могилы» только четыре месяца. После этого интерес к ней угасает, более того вскоре она оказывается совершенно забытой. Вскоре по Петербургу пополз слух, что тела казненных были похищены. Поздней осенью 1826 года в третье отделение Канцелярии Его Императорского Величества поступил донос от известного доносчика Шервуда, награжденного Николаем Первым за раскрытие планов восстания второй фамилией Верный. В доносе сообщалось, что некто выкопал тела казненных декабристов и тайно перезахоронил в другом месте.
Кто был этот некто - осталось неизвестным. Зато известно, что ведомство Бенкендорфа даже не завело дело по этому доносу. Причина может быть лишь одна – он ничего не нашел, да и не мог найти. Фальсифицированная могила отвлекла внимание потенциальных гробокопателей до выпадения снега, который и скрыл все следы могилы настоящей.
После 1917 года поиски могилы декабристов уже больше напоминают анекдот.
В начале июня 1917 года петроградские газеты взорвались сенсационными заголовками: «Найдена могила казненных декабристов!». Поскольку недавно произошедшая в России Февральская революция представлялась продолжением дела декабристов, то сообщение об этой находке вызвало небывалый интерес в самых широких кругах общественности.
Дело было так. В 1906 году городские власти приняли решение произвести застройку острова Голодай комплексом зданий под названием «Новый Петербург». Владелец строительной компании, итальянец Ричард Гуалино слышал, что декабристы были похоронены где-то на месте нынешней стройплощадки, и попытался найти могилу. Однако в 1911 году полиция узнала о деятельности итальянца и запретила ему производить раскопки.
После Февральской революции 1917 года он уехал в Турин, оставив вместо себя управляющим инженера Гуревича, которого попросил продолжить поиски. С подобной просьбой к тому обратилось и вновь созданное в Петрограде Общество памяти декабристов.
1 июня 1917 года Гуревич сообщил секретарю общества, профессору Святловскому, что во время рытья траншеи под водопровод позади гарнизонного флигеля в местности, называемой ранее «собачьим кладбищем», где когда-то хоронили животных, найден чей-то гроб. На следующий день по просьбе профессора генерал Шварц для дальнейших раскопок выделил солдат 1-й автомобильной роты.
В результате проведенных мероприятий из земли было вырыто еще 4 гроба, которые лежали в общей могиле вместе с первым. Таким образом, всего было найдено 5 человеческих скелетов, что соответствовало числу казненных декабристов. В первом, наиболее сохранившемся гробу, был найден скелет, одетый в офицерскую форму времен Александра I. Гроб был богатый, обитый когда-то парчой, имел деревянные ножки в виде львиных лап.
Остальные домовины были гораздо скромнее по изготовлению и сохранились хуже. Поэтому находившиеся в них кости представляли лишь фрагменты человеческих скелетов. Судя по сохранившимся остаткам одежды, трое из похороненных здесь людей были военными, а двое - гражданскими. Это полностью соответствовало истине - Пестель, Муравьев-Апостол и Бестужев-Рюмин были военными, а Рылеев и Каховский - гражданскими лицами.
Очередной всплеск интереса к могиле декабристов возник в 1925 году в связи с предстоящим 100-летием их казни. Тогда к выяснению обстоятельств находок 1917 года приступила организация, занятая изучением истории партии и революционного движения в России. Найденные ранее скелеты обнаружились в подвалах Зимнего дворца. Как оказалось, в 1918 году их поместили в ящик, опечатали и препроводили в Музей революции, размещавшийся тогда во дворце.
На месте находки скелетов в 1917 году было решено провести новые раскопки, а медицинским экспертам из Военно-медицинской академии, Вихрову и Сперанскому, поручили дать заключение по поводу хранившихся в подвалах дворца костей. В качестве специалиста по военной форме был приглашен эксперт из Главнауки Габаев.
Перед производством новых раскопок на Голодае было выяснено, что в действительности в 1917 году было вырыто не 5, а 6 гробов (о последнем ничего ранее не сообщалось, и он куда- то исчез). Медицинская экспертиза останков, найденных в 1917 г., дала сенсационные результаты. Оказалось, что они принадлежали не пяти, а всего лишь четырем людям: троим взрослым и одному подростку в возрасте 12-15 лет!
Историческая экспертиза найденного в одном из гробов мундира показала, что он принадлежал офицеру лейб-гвардии Финляндского полка образца 1829-1855 г. Таким образом, комиссия Истпарта пришла к выводу, что найденные в 1917 году на Голодае останки «не могут принадлежать казненным декабристам». О том, что казненные декабристы должны были быть голыми – вспомним саваны в сарае училища торгового мореплавания, тогда даже не вспомнили.
Все это не помешало в 1939 году установить на Голодае памятник, и переименовать сам остров в остров Декабристов.
В настоящее время остров Декабристов плотно застроен. И, если декабристы действительно похоронены там, а не утоплены в водах Финского залива, настоящая могила, видимо, не будет найдена никогда.
«За такие злодеяния повесить», – этими словами заканчивался приговор Верховного суда, который зачитал полицмейстер в ночь на 25 июля 1826 года в одном из укреплений Петропавловской крепости. Спустя несколько минут казнили – некоторых даже не с первой попытки – сразу пятерых идеологов и участников Декабристского восстания: Пестеля, Рылеева, Муравьева-Апостола, Бестужева-Рюмина и Каховского.
Рылеев, как и его товарищ Каховский, ушел с военной службы, чтобы полноценно посвятить себя литературе – его перу принадлежат первые образцы так называемой «гражданской поэзии». Помимо поэтических задач, ему приходилось также выполнять обязанности чиновника в разных государственных ведомствах: так, например, Рылеев служил в палате уголовного суда и канцелярии Российско-американской торговой компании.
За несколько лет до восстания Рылеев возглавил Северное общество декабристов. Он, как выяснилось впоследствии, был одним из главных организаторов бунта, поскольку «участвовал во всех планах для возмущения и давал наставления, как возбудить нижних чинов и действовать на площади».
Не случайно всю вину на допросах Рылеев брал на себя – он пытался оправдать товарищей и снять с них хотя бы часть ответственности. В тюремной крепости поэт нацарапал на стене своё последнее четверостишие: «Тюрьма мне в честь, не в укоризну / За дело правое я в ней, / И мне ли стыдиться сих цепей, / Когда ношу их за Отчизну!».
«Батюшка, помолитесь за наши грешные души, не забудьте моей жены и благословите дочь», – такими были последние слова Рылеева. Впрочем, согласно одной из версий, сорвавшись из-за ошибки палача с верёвки и провалившись внутрь эшафота, Рылеев успел добавить: «Несчастная страна, где они даже не знают, как тебя повесить».
В преддверии восстания декабристов Каховский, ушедший со службы в отставку и оставшийся без друзей и связей, поддался радикальным для тех времён идеям: он путешествовал по Европе, вдохновляясь революционными в Испании, Португалии и Испании, и не выпускал из рук книг о становлении демократии в Древней Греции.
Став убеждённым республиканцем, Каховский сдружился с Кондратием Рылеевым, через которого попал в Северное общество декабристов. Перед Каховским стоял нелёгкий выбор: участвовать в политической деятельности в России или уехать сражаться за независимость Греции. Всё-таки бывший поручик остался на родине и начал вместе с соратникам вынашивать планы по свержению самодержавия. Каховский, кстати, хоть и считался по тем временам радикально настроенным, однако роль цареубийца на себя примерять не стал – когда ему предложили пробраться в Зимний дворец и убить Николая I, он не без колебаний, но всё же ответил отказом.
26 декабря, в день восстания, Каховский объезжал казармы и агитировал солдат присоединиться к бунту. Уже на Сенатской площади Каховский ранил – как выяснилось позже, смертельно – генерал-губернатора Петербурга Милорадовича, который уговаривал мятежников разойтись. Суд по итогам назвал его одним из главных преступников: четвертование ему заменили повешением, однако проводить его из-за неопытности палача пришлось несколько раз – Каховский срывался с петли.
Во время восстания декабристов на Сенатской площади Бестужев-Рюмин всё ещё числился подпоручиком, что позволило ему вести широкую агитацию среди войск. Также Бестужев-Рюмин принял активное участие в составлении революционного «Катехизиса», который зачитывался восставшим солдатам.
Военный, по воспоминаниям современников, был убеждён, что революция в России пройдёт без единой капли крови по аналогии с испанской, поскольку проведёт её армия без участия народа. Возможно, поэтому, встретившись во время восстания Черниговского полка с правительственными войсками, Бестужев-Рюмин не стал применять оружия, а просто дал арестовать себя, уповая на милость властей.
После казни его, равно как и других четырёх повешенных, предположительно похоронили на острове Голодай, который теперь называется островом Декабристов.
Как и многие другие декабристы, Муравье-Апостол состоял в масонской ложе. Возможно, оттуда у него и появилась любовь к тайным обществам, в которые он впоследствии вступил. Муравьев-Апостол был в числе сооснователей «Союза благоденствия» и «Союза спасения», а также отвечал за установление связей с зарубежными тайными обществами.
Среди декабристов Муравьев-Апостол был одним из самых радикально настроенных: он вёл активное пропагандистскую работу в рядах армии (где, кстати, как и все остальные, до этого служил) и даже соглашался лично убить царя, однако план разработать так и не получилось.
Муравьев-Апостол не участвовал в общем выступлении на Сенатской площади, однако уже после этого возглавил Черниговского полка в Киевской губернии. Казнили его вместе с другими четырьмя соратниками, Муравьев-Апостол стал одним из тех, кого пришлось возводить на эшафот повторно.
Из всех декабристов Пестель, пожалуй, был одним из самых заслуженных военных: дисциплину в его полках хвалил сам император Александр I. Пестель участвовал в бесчисленном количестве сражений, в Отечественной войне 1812 года даже получил ранение, что, однако, не помешало ему выступить против существующего государственного строя.
Один из учредителей «Союза благоденствия» и Южного тайного общества, Пестель составил даже «Русскую правду» – это конституционный проект, главное выражение идей тайного общества, написанное в явно республиканском духе. Собственно, за него по большей части Пестель и поплатился. Обвинения следственной комиссии против Пестеля строились как раз вокруг этого документа. В историю также вошли последние слова Пестеля, сказанные перед казнью: «Что посеял, то и взойти должно и взойдёт впоследствии непременно».
Здесь, на восточном земляном валу кронверка, в ночь на 13 (25) июля 1826 года были казнены руководители восстания декабристов П. И. Пестель, К. Ф. Рылеев, С. И. Муравьев-Апостол, М. П. Бестужев-Рюмин и П. Г. Каховский.
Николай I приказал каждые полчаса через конных курьеров докладывать ему в Царское Село обстановку в Петропавловской крепости и вблизи нее во время совершения приговора.
В три часа ночи на кронверке состоялась гражданская казнь декабристов, осужденных на различные сроки каторжных работ. Вслед за тем из крепости вывели пять человек, приговоренных к смертной казни через повешение.
Пестель Павел Иванович (1793-1896)
В последнем донесении генерал-губернатора Петербурга Николаю I сообщалось: «Экзекуция кончилась с должной тишиной и порядком как со стороны бывших в строю вейск, так и со стороны зрителей, которых было немного. По неопытности наших палачей и неумению устраивать виселицы, при первом разе трое, а именно: Рылеев, Каховский и Муравьев-Апостол сорвались, но вскоре опять были повешены и получили заслуженную смерть. О чем вашему величеству верноподданнейше доношу».
Из-за непредвиденной задержки казнь закончилась позднее предусмотренного по плану времени… Уже рассвело, появились прохожие. Похороны казненных декабристов пришлось отложить. Следующей ночью их тела тайно увезли и похоронили, как полагают, на острове Голодай.
В связи со столетием со дня казни декабристов, 25 июля 1926 года, на месте предполагаемого захоронения декабристов был воздвигнут памятник-обелиск из черного полированного гранита, а остров Голодай переименован в остров Декабристов. Сенатская площадь, где 14 декабря 1825 года были выстроены мятежные полки, переименована в площадь Декабристов. Имена руководителей восстания- Пестеля, Рылеева, Каховского увековечены в названиях улиц, переулков, мостов Санкт-Петербурга.
В 1975 году, в связи со 150-летием со дня восстания декабристов, на валу кронверка был сооружен гранитный обелиск — памятник пяти лучшим представителям первого поколения русских революционеров. Он создан по проекту архитекторов В. Петрова, А. Лелякова и скульпторов А. Игнатьева и А. Дёмы. (Во время земляных работ по сооружению памятника были найдены остатки истлевшего столба и проржавевшие от времени кандалы.)
На лицевой стороне памятника — дата казни и барельеф с профилями декабристов. Такой барельеф впервые был изготовлен по просьбе Герцена и помещен на обложке выпускавшегося им журнала «Полярная звезда» в знак признания свободолюбивых идей декабристов.
Под барельефом на памятнике надпись: «На этом месте 13/25 июля 1826 года были казнены декабристы П. Пестель, К. Рылеев, П. Каховский, С. Муравьев-Апостол, М. Бестужев-Рюмин». На другой стороне обелиска высечены пламенные слова А. С. Пушкина:
Товарищ, верь: взойдет она,
Звезда пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена!
Перед обелиском на квадратном гранитном пьедестале кованая композиция: шпага, эполеты, разорванные цепи.
190 лет тому назад Россия пережила события, которые с известной условностью можно считать попыткой совершения первой русской революции. В декабре 1825-го и в январе 1826 годов произошли два вооружённых выступления, организованных Северным и Южным тайными обществами декабристов.
Организаторы восстания ставили перед собой весьма амбициозные задачи — изменение политического строя (замена самодержавия на конституционную монархию или республику), создание конституции и парламента, отмену крепостного права.
До того момента вооружённые выступления представляли собой либо масштабные бунты (в терминологии советского периода — крестьянские войны), либо дворцовые перевороты.
На этом фоне восстание декабристов было политическим событием совершенно иного характера, доселе невиданного в России.
Масштабные планы декабристов разбились о реальность, в которой новый император Николай I сумел жёстко и решительно покончить с выступлением борцов с самодержавием.
Как известно, несостоявшаяся революция называется мятежом, а его организаторов ждёт весьма незавидная участь.
Для рассмотрения «дела декабристов» учредили новый суд
Николай I подошёл к делу тщательно. Указом от 29 декабря 1825 года учреждена была Комиссия для изысканий о злоумышленных обществах под председательством военного министра Александра Татищева . Манифестом от 13 июня 1826 года был учреждён Верховный уголовный суд, который и должен был рассматривать «дело декабристов».
К следствию по делу было привлечено около 600 человек. Верховный уголовный суд вынес приговоры 120 обвиняемым по 11 различным разрядам, начиная от смертной казни и заканчивая лишением чинов с разжалованием в солдаты.
Здесь надо иметь в виду, что речь идёт о дворянах, участвовавших в восстании. Дела солдат рассматривали отдельно так называемые Особые комиссии. По их решению, более 200 человек подверглись «проводу сквозь строй» и другим телесным наказаниям, а более 4 тысяч были отправлены воевать на Кавказ.
«Провод сквозь строй» представлял собой наказание, при котором приговорённый проходил сквозь ряды солдат, каждый из которых наносил ему удар шпицрутеном (длинным, гибким и толстым прутом из лозняка). Когда количество подобных ударов достигало нескольких тысяч, подобное наказание превращалось в изощрённую форму смертной казни.
Что касается дворян-декабристов, то Верховный уголовный суд, исходя из законов Российской империи, вынес 36 смертных приговоров, из которых пять предполагали четвертование, а ещё 31 — отсечение головы.
«Примерная казнь будет им справедливым возмездием»
Утвердить приговоры Верховного уголовного суда должен был император. Николай I смягчил наказание для осуждённых по всем разрядам, включая приговорённых к смерти. Всем, кому должны были отсечь голову, монарх сохранил жизнь.
Было бы сильным преувеличением сказать, что участь декабристов Верховный уголовный суд решал самостоятельно. Исторические документы, опубликованные после февраля 1917 года, показывают, что император не только следил за процессом, но и чётко представлял себе его исход.
«Касательно главных зачинщиков и заговорщиков примерная казнь будет им справедливым возмездием на нарушение общественного спокойствия», — писал Николай членам суда.
Инструктировал монарх судей и относительно того, каким именно образом должны быть казнены преступники. Четвертование, предусмотренное законом, Николай I отверг как варварский способ, не подобающий европейской стране. Расстрел также не подходил, поскольку император считал осуждённых недостойными казни, которая позволяла офицерам не уронить достоинства.
Оставалось повешение, к которому суд и приговорил в итоге пятерых декабристов. 22 июля 1825 года смертный приговор был окончательно утверждён Николаем I.
Смертной казни подлежали вожди Северного и Южного обществ Кондратий Рылеев и Павел Пестель , а также Сергей Муравьёв-Апостол и Михаил Бестужев-Рюмин , непосредственно руководившие восстанием Черниговского полка. Пятым приговорённым к смерти стал Пётр Каховский , который на Сенатской площади смертельно ранил генерал-губернатора Петербурга Михаила Милорадовича .
Нанесение смертельной раны Милорадовичу 14 декабря 1825 года. Гравюра с рисунка, принадлежащего Г. А. Милорадовичу. Источник: Public Domain
Экзекуцию отрабатывали на мешках с песком
Новость о том, что декабристы взойдут на эшафот, для российского общества стала шоком. Со времён императрицы Елизаветы Петровны смертные приговоры в России не приводились в исполнение. Емельяна Пугачёва и его товарищей в расчёт не принимали, поскольку речь шла о бунтовщиках-простолюдинах. Казнь же дворян, пусть и посягнувших на государственный строй, была событием из ряда вон выходящим.
Сами обвиняемые, как те, кому вынесли смертный приговор, так и те, кто был приговорён к другим видам наказания, о своей судьбе узнали 24 июля 1826 года. В доме коменданта Петропавловской крепости судьи оглашали приговоры декабристам, которых приводили из казематов. После оглашения приговора их возвращали в камеры.
Тем временем власти были заняты другой проблемой. Отсутствие в течение длительного времени практики казней привело к тому, что в Петербурге не было ни тех, кто знал, как строить эшафот, ни тех, кто умел приводить приговоры в исполнение.
Накануне казни в городской тюрьме провели опыт, при котором наспех сделанный эшафот тестировали при помощи восьмипудовых мешков с песком. Экспериментами руководил лично новый генерал-губернатор Петербурга Павел Васильевич Голенищев-Кутузов .
Сочтя результаты удовлетворительными, генерал-губернатор приказал разбирать эшафот и везти его в Петропавловскую крепость.
Часть эшафота потерялась по дороге
Казнь была назначена в кронверке Петропавловской крепости на рассвете 25 июля 1826 года. Этот драматический акт, который должен был поставить точку в истории движения декабристов, получился трагикомическим.
Как вспоминал начальник кронверка Петропавловской крепости Василий Беркопф , один из извозчиков, перевозивших части виселицы, умудрился заблудиться в темноте и появился на месте со значительным опозданием.
С полуночи в Петропавловской крепости шла экзекуция над теми из осуждённых, кто избежал казни. Их выводили из казематов, срывали мундиры и ломали над головой шпаги в знак так называемой «гражданской казни», затем одевали в хламиды заключённых и отправляли назад в камеры.
Тем временем полицмейстер Чихачёв с конвоем из солдат Павловского гвардейского полка забрал из камер пятерых приговорённых к смерти, после чего отконвоировал их в кронверк.
Когда их привели на место казни, то смертники увидели, как плотники под руководством инженера Матушкина впопыхах пытаются собрать эшафот. Устроители казни нервничали едва ли не больше осуждённых — им казалось, что телега с частью виселицы исчезла не просто так, а в результате саботажа.
Пятёрку декабристов посадили на траву, и они какое-то время обсуждали друг с другом свою участь, замечая, что были достойны «лучшей смерти».
«Надо отдать последний долг»
Наконец с них сняли мундиры, которые тотчас сожгли. Вместо них на приговорённых надели длинные белые рубахи с нагрудниками, на которых значилось слово «преступник» и имя осуждённого.
После этого их отвели в одно из близлежащих зданий, где они должны были ожидать окончания строительства эшафота. В доме смертников причастили: четверых православных — священник Мысловский , лютеранина Пестеля — пастор Рейнбот .
Наконец эшафот удалось достроить. Приговорённых к смерти вновь привели на место казни. При приведении приговора в исполнение присутствовали генерал-губернатор Голенищев-Кутузов , генералы Чернышев , Бенкендорф , Дибич , Левашов , Дурново , обер-полицмейстер Княжнин , полицмейстеры Посников , Чихачёв , Дерщау , начальник кронверка Беркопф , протоиерей Мысловский , фельдшер и доктор, архитектор Герней , пятеро помощников квартальных надзирателей, два палача и 12 солдат-павловцев под командой капитана Польмана .
Полицмейстер Чихачёв прочитал вердикт Верховного суда с заключительными словами: «За такие злодеяния повесить!».
«Господа! Надо отдать последний долг», — заметил Рылеев, обращаясь к своим товарищам. Протоиерей Пётр Мысловский прочитал короткую молитву. На головы осуждённым накинули белые колпаки, что вызвало у них недовольство: «К чему это?».
Казнь превратилась в изощрённую пытку
Всё продолжало идти не по плану. Один из палачей неожиданно рухнул в обморок, и его пришлось срочно унести. Наконец зазвучала барабанная дробь, на шеи казнимых накинули петли, из-под их ног выдернули скамью, и через несколько мгновений трое из пяти повешенных рухнули вниз.
По свидетельству начальника кронверка Петропавловской крепости Василия Беркопфа, изначально под виселицей была вырыта яма, на которую положили доски. Предполагалось, что в момент казни доски выдернут из-под ног. Однако виселицу строили в спешке, и оказалось, что стоящие на досках смертники не достают шеями до петель.
Снова начали импровизировать — в разрушенном здании Училища торгового мореплавания нашли скамейки для учеников, которые и поставили на эшафот.
Но в момент казни три верёвки оборвались. То ли экзекуторы не учли, что вешают приговорённых с оковами, то ли верёвки изначально были плохого качества, но трое декабристов — Рылеев, Каховский и Муравьёв-Апостол — упали в яму, пробив доски тяжестью собственных тел.
Мало того, оказалось, что повешенный Пестель носками ног доставал до досок, в результате чего его агония растянулась почти на полчаса.
Некоторым из свидетелей происходящего стало дурно.
Муравьёву-Апостолу приписывают слова: «Бедная Россия! И повесить-то порядочно у нас не умеют!».
Возможно, это лишь легенда, но надо признать, что слова очень подходили в тот момент.
Закон против традиции
Руководители казни отправили посыльных за новыми досками и верёвками. Процедура затягивалась — найти эти вещи в Петербурге рано утром было не такой уж простой задачей.
Существовал ещё один нюанс — воинский артикул того времени предписывал производить казнь до наступления смерти, но была ещё и негласная традиция, согласно которой повторять экзекуцию не полагалось, ибо это означало, что «Господь не желает смерти осуждённого». Традиция эта, кстати, имела место не только в России, но и в других странах Европы.
Принять решение о прекращении казни в данном случае мог Николай I, находившийся в Царском Селе. С полуночи ему отправляли посыльных каждые полчаса, дабы докладывать о происходящем. Теоретически император мог вмешаться в происходящее, но этого не произошло.
Что касается сановников, присутствовавших при казни, то для них довести дело до конца было необходимым, дабы не поплатиться собственной карьерой. Николай I запретил четвертование как варварскую процедуру, но то, что творилось в итоге, было варварством не меньшим.
Наконец новые верёвки и доски принесли, троих сорвавшихся, получивших травмы при падении, вновь втащили на эшафот и повесили вторично, на сей раз добившись их смерти.
За всё ответил инженер Матушкин
Крайним за все упущения сделали инженера Матушкина, которого за некачественное строительство эшафота разжаловали в солдаты.
Когда врачи констатировали смерть повешенных, их тела сняли с виселицы и положили в разрушенном здании Училища торгового мореплавания. К этому времени в Петербурге рассвело, и вывезти трупы для захоронения незаметно было невозможно.
По свидетельству обер-полицмейстера Княжнина, следующей ночью тела декабристов были вывезены из Петропавловской крепости и захоронены в братской могиле, на которой не было оставлено никакого знака.
Точных сведений, где именно похоронили казнённых, нет. Наиболее вероятным местом считается остров Голодай, где хоронили государственных преступников со времён Петра I. В 1926 году, в год 100-летия казни, остров Голодай переименовали в остров Декабристов, установив там гранитный обелиск.
Восшествие на престол Николая I ознаменовалось восстанием на Сенатской площади 14 декабря 1825 года, подавлением его и казнью декабристов.
Это был самый странный мятеж из всех, какие когда-либо поднимались против существующего строя. Во всяком случае, начинался он как самый бескровный.
Больше трех тысяч солдат-гвардейцев под командой офицеров-дворян собрались на Сенатской площади столицы. Первым выступил на площадь Московский гвардейский полк. Его подняла на восстание революционная речь офицера Александра Бестужева. Полковой командир барон Фредерике хотел было помешать выходу восставших на площадь, но упал с разрубленной головой под ударом сабли офицера Щепина-Ростовского.
Солдаты Московского полка пришли на Сенатскую площадь с развевающимся полковым знаменем, зарядив ружья и взяв с собой боевые патроны. Полк построился в боевое каре около памятника Петру I. К восставшим подскакал петербургский генерал-губернатор Милорадович и стал уговаривать солдат разойтись и принести присягу.
Петр Каховский смертельно ранил Милорадовича. Под командой морских офицеров Николая Бестужева и Арбузова на площадь пришли восставшие моряки - Гвардейский морской экипаж, а за ним полк восставших лейб-гренадеров.
«Надо было решиться положить сему скорый конец, иначе бунт мог сообщиться черни, и тогда окруженные ею войска были бы в самом трудном положении», - писал позже Николай в своих «Записках».
После трех часов дня стало смеркаться. Царь приказал выкатить пушки и стрелять в упор картечью.
В Зимний дворец начали свозить арестованных.
Вершить правосудие над декабристами должен был не высший судебный орган России - Сенат, а созданный в обход законов по указанию Николая I Верховный уголовный суд. Судьи были подобраны самим императором, который опасался, что Сенат не выполнит его воли. Следствие установило, что заговорщики хотели поднять вооруженное восстание в войсках, свергнуть самодержавие, отменить крепостное право и всенародно принять новый государственный закон - революционную конституцию. Декабристы тщательно разработали свои планы.
Прежде всего они решили помешать войскам и Сенату принести присягу новому царю. Затем хотели войти в Сенат и потребовать опубликовать всенародный манифест, в котором будет объявлено об отмене крепостного права и 25-летнего срока солдатской службы, о даровании свободы слова, собраний, вероисповедания.
Если бы Сенат не согласился обнародовать революционный манифест, было решено принудить его к тому силой. Восставшие войска должны были занять Зимний дворец и Петропавловскую крепость, царскую семью должны были арестовать. В случае необходимости предполагалось убить царя.
Процесс над декабристами проходил со многими процессуальными нарушениями. Смертный приговор был вынесен 36 декабристам. В приговоре был определен способ применения смертной казни: четвертование. Николай I утвердил только пять смертных приговоров.
Остальным приговоренным смертная казнь была заменена каторгой.
Во исполнение указа царя Верховный суд должен был избрать наказание пяти осужденным к четвертованию.
Своим указом император как будто предоставил самому Верховному суду решать судьбу пяти главных осужденных. В действительности царь и здесь явно выразил свою волю, но не для общего сведения. Генерал-адъютант Дибич писал председателю Верховного суда относительно наказания пяти человек, поставленных вне разряда: «На случай сомнения о виде их казни, какая сим судом преступникам определена быть может, государь император повелеть мне соизволил предварить вашу светлость, что его величество никак не соизволяет не токмо на четвертование, яко казнь мучительную, но и на расстреляние как казнь, одним воинским преступлениям свойственную, ни даже на простое отсечение головы и, словом, ни на какую смертную казнь, с пролитием крови сопряженную...» Черновик этого письма был составлен Сперанским. У Верховного суда оставалась, таким образом, одна возможность - замена четвертования повешением, что он и сделал.
Вообще Николай не допускал исхода процесса без смертной казни. «Касательно главных зачинщиков и заговорщиков примерная казнь будет им справедливым возмездием на нарушение общественного спокойствия», - напутствовал Николай I членов суда задолго до вынесения приговора.
Приговор Верховного уголовного суда после утверждения императором вступил в законную силу. 13 июля 1826 года на кронверке Петропавловской крепости были казнены: К.Ф. Рылеев, П. И. Пестель, СИ. Муравьев-Апостол, М.П. Бестужев-Рюмин и П.Г. Каховский.
Пять декабристов, по воле царя приговоренные к повешению, как и все прочие осужденные, не знали приговора. Объявление приговора произошло 12 июля в помещении коменданта Петропавловской крепости. Сюда из здания Сената двинулся длинный ряд карет с членами суда. Два жандармских эскадрона сопровождали кареты. В отведенной зале судьи расселись за столом, покрытым красным сукном. Заключенных привели из казематов в дом коменданта. Встреча была для них неожиданна: они обнимались, целовались, спрашивая, что это значит.
Когда узнали, что будет объявлен приговор, то спрашивали: «Как, разве нас судили?» Ответ был: «Уже судили». Осужденных разместили по разрядам приговора в отдельные комнаты, откуда их группами вводили в зал для выслушивания приговора и его конфирмации. Из зала их выводили через другие двери в казематы. Приговоренные мужественно встретили приговор, который читал им обер-секретарь, а судьи в это время рассматривали их через лорнеты.
Это спокойствие приговоренных к смерти не покинуло их, как мы увидим ниже, и в мучительные часы казни.
Рассказ анонимного свидетеля о казни был опубликован в альманахе Герцена «Полярная звезда».
«.. .Устройство эшафота производилось заблаговременно в С. -Петербургской городской тюрьме... Накануне этого рокового дня С.-Петербургский военный генерал-губернатор Кутузов производил опыт над эшафотом в тюрьме, который состоял в том, что бросали мешки с песком весом в восемь пудов на тех самых веревках, на которых должны были быть повешены преступники, одни веревки были толще, другие тоньше. Генерал-губернатор Павел Васильевич Кутузов, удостоверясь лично в крепости веревок, определил употребить веревки тоньше, чтобы петли скорей затянулись. Закончив этот опыт, приказал полицмейстеру Посникову, разобравши по частям эшафот, отправить в разное время от 11 до 12 часов ночи на место казни...
В 12 часов ночи генерал-губернатор, шеф жандармов со своими штабами и прочие власти прибыли в Петропавловскую крепость, куда прибыли и солдаты Павловского гвардейского полка, и сделано было на площади против Монетного двора каре из солдат, куда велено было вывезти из казематов, где содержались преступники, всех 120 осужденных, кроме пяти приговоренных к смерти... (Эти пятеро) в то же время ночью были отправлены из крепости под конвоем павловских солдат, при полицмейстере Чихачеве, в кронверк на место казни.
Эшафот уже строился в кругу солдат, преступники шли в оковах, Каховский шел вперед один, за ним Бестужев-Рюмин под руку с Муравьевым, потом Пестель с Рылеевым под руку же и говорили между собою по-французски, но разговора нельзя было слышать. Проходя мимо строящегося эшафота в близком расстоянии, хоть было темно, слышно было, что Пестель, смотря на эшафот, сказал: «C"est trop» - «Это слишком» (фр.). Тут же их посадили на траву в близком расстоянии, где они оставались самое короткое время. По воспоминанию квартального надзирателя, «они были совершенно спокойны, но только очень серьезны, точно как обдумывали какое-нибудь важное дело». Когда к ним подошел священник, Рылеев приложил его руку к своему сердцу и сказал: «Вы слышите, как оно спокойно бьется?» Осужденные в последний раз обнялись.
Так как эшафот не мог быть готов скоро, то их развели в кронверк по разным комнатам, и когда эшафот был готов, то они опять выведены были из комнат при сопутствии священника. Полицмейстер Чихачев прочитал сентенцию Верховного суда, которая оканчивалась словами: «...за такие злодеяния повесить!» Тогда Рылеев, обратясь к товарищам, сказал, сохраняя все присутствие духа: «Господа! Надо отдать последний долг», - и с этим они стали все на колени, глядя на небо, крестились. Рылеев один говорил - желал благоденствия России... Потом, вставши, каждый из них прощался со священником, целуя крест и руку его, притом Рылеев твердым голосом сказал священнику: «Батюшка, помолитесь за наши грешные души, не забудьте моей жены и благословите дочь»; перекрестясь, взошел на эшафот, за ним последовали прочие, кроме Каховского, который упал на грудь священника, плакал и обнял его так сильно, что его с трудом отняли...
При казни были два палача, которые надевали петлю сперва, а потом белый колпак. На груди у них (то есть у декабристов) была черная кожа, на которой было написано мелом имя преступника, они были в белых халатах, а на ногах тяжелые цепи. Когда все было готово, с нажатием пружины в эшафоте помост, на котором они стояли на скамейках, упал, и в то же мгновение трое сорвались: Рылеев, Пестель и Каховский упали вниз. У Рылеева колпак упал, и видна была окровавленная бровь и кровь за правым ухом, вероятно, от ушиба.
Он сидел, скорчившись, потому что провалился внутрь эшафота. Я к нему подошел и сказал: «Какое несчастье!» Генерал-губернатор, видя, что трое упали, послал адъютанта Башуцкого, чтобы взяли другие веревки и повесили их, что и было исполнено, Я был так занят Рылеевым, что не обратил внимания на остальных оборвавшихся с виселицы и не слыхал, говорили ли они что-нибудь. Когда доска была опять поднята, то веревка Пестеля была так длинна, что он носками доставал до помоста, что должно было продлить его мучение, и заметно было некоторое время, что он еще жив. В таком положении они оставались полчаса, доктор, бывший тут, объявил, что преступники умерли».
Генерал-губернатор Голенищев-Кутузов официально доносил царю: «Экзекуция кончилась с должной тишиной и порядком как со стороны бывших в строю войск, так и со стороны зрителей, которых было немного». Но он добавлял: «По неопытности наших палачей и неумению устраивать виселицы при первом разе трое, а именно: Рылеев, Каховский и Пестель, сорвались, но вскоре опять были повешены и получили заслуженную смерть». Сам же Николай писал 13 июля своей матери: «Пишу на скорую руку два слова, милая матушка, желая Вам сообщить, что все совершилось тихо и в порядке: гнусные вели себя гнусно, без всякого достоинства.
Сегодня вечером выезжает Чернышев и, как очевидец, может рассказать вам все подробности. Извините за краткость изложения, но, зная и разделяя Ваше беспокойство, милая матушка, я хотел довести до Вашего сведения то, что мне уже стало известным».
На следующий день после казни царь возвратился с семьей в столицу. На Сенатской площади при участии высшего духовенства состоялся очистительный молебен с окроплением земли, «оскверненной» восстанием.
Царь же издал Манифест о предании забвению всего дела.